Материал публикуется исключительно с целью информирования читателей о реальной ситуации в АТР.
.
.
В истории человечества, параллельно с разработкой ресурсов и развитием торговли, всегда появлялись «нелегальные» группы, пытающиеся получить контроль над товаропотоками и торговыми путями. Их называли по-разному – пираты, каперы, корсары и так далее. Казалось бы, что их время давно прошло, однако принципиально ничего не меняется в нашем, теперь уже глобальном мире, и сегодня подобные группы продолжают создавать серьёзные проблемы промышленникам и торговцам в разных частях Света. Сейчас наиболее благоприятные места для деятельности таких групп находятся в основном в Африке и на Ближнем Востоке. Но и Азия не является исключением. В частности, развитию бизнеса и торговли в Юго-Восточной Азии (ЮВА) и через неё в настоящее время мешают главным образом филиппинские исламисты и маоисты, мьянманские этнические вооружённые группировки и особенно «Силы народной обороны» – бирманские боевые отряды оппозиции действующей в Мьянме власти. В целом по региону серьёзные проблемы государствам и деловому сообществу также доставляют «триады» и местный криминал.
Очевидно, что наиболее активно современные «пираты» действуют в регионах производства ценных ресурсов и товаров повышенного спроса, а также в районах, где пролегают ключевые торговые пути. И практически всегда опираются на территории, которые недостаточно хорошо контролируются (если контролируются вообще) государствами или их объединениями, международными и региональными организациями или бизнес-структурами. Как правило, территории эти находятся в зонах региональных и локальных конфликтов (в том числе вооруженных) – международных, социально-политических, религиозных, межнациональных, межэтнических, межгрупповых, межклановых и прочих. Многим условиям, так необходимым для существования современного «пиратства», соответствуют, в частности, и некоторые районы ЮВА.
.
.
Торговые артерии
Главная торговая артерия региона – маршрут, связывающий Индийский и Тихий океаны через Малаккский пролив, Сингапур и Южно-Китайское море. По нему поступает бóльшая часть ресурсов в Японию, Южную Корею, Тайвань и самые развитые районы прибрежного Китая. А произведённые там товары идут, соответственно, в обратном направлении – на Запад.
От Малаккского пролива и Сингапура, как ключевого перевалочного порта, уходит важная ветка на юго-восток – через Индонезийский архипелаг в направлении Австралии, Новой Зеландии и Океании. Здесь значимой точкой с большим потенциалом развития является Восточный Тимор с его портами Дили и Тибар.
Также через Индонезию с юга на север проходят три архипелажных морских коридора, которые связывают Тихий и Индийский океаны:
ASL I – соединяет Южно-Китайское море и Индийский океан через пролив Каримата, Яванское море и Зондский пролив. Это ближайшая альтернатива Малаккскому проливу;
ASL II – прямой маршрут через море Сулавеси, Макасарский пролив, море Флорес и пролив Ломбок;
И ASL III – проходит через моря Серам, Банда и Саву, пролив Омбай, а также Молуккское, Тиморское и Арафурское моря.
Что касается сухопутных торговых маршрутов Индокитая, нужно выделить экономический коридор Китай-Мьянма, который даёт выход юго-западным провинциям Китайской Народной Республики (КНР) к Индийскому океану в обход Малаккского пролива. Здесь с китайской провинцией Юньнань граничат мьянманские штаты Качин и Шан, где идут перманентные бои армии Мьянмы с вооруженными этническими группировками. На юге этот коридор выходит в не менее проблемный прибрежный штат Ракхайн, где китайцы строят ключевой порт Чаупхью. По этому же маршруту проходят нефте- и газопровод в Китай.
Ещё одно направление по линии север-юг: китайская провинция Юньнань – лаосские города Ботен и Вьентьян – тайский Бангкок. Дальнейший путь может идти из Бангкока морем через крупнейший порт Лаем-Чабанг в Сиамском заливе или по земле через перешеек Кра в Малайзию и далее в Сингапур. На этом маршруте уже действуют железнодорожные линии Китай-Лаос (Куньмин-Вьентьян) и Лаос-Таиланд (Вьентьян-Бангкок), правда, напрямую они пока не стыкуются. Между тем, в перспективе здесь предполагается не только создать скоростную железнодорожную линию Китай-Лаос-Таиланд, но и продлить её сначала до Малайзии, а затем и до Сингапура.
В то же время Бангкок является крайне важным транспортным узлом, связывающим сразу два направления, поскольку через него также проходит и единственный транспортный коридор по линии запад-восток: Индия-Бангладеш-Мьянма-Таиланд-Камбоджа-Вьетнам с его индокитайским участком Янгон-Мьявади-Бангкок-Пойпет-Пномпень-Хошимин.
Ещё один торговый маршрут идёт из Китая через весь Вьетнам до порта Хошимина, который также замыкает на себе две линии – север-юг и запад-восток.
.
.
О потенциальных проблемах с «пиратством» в Малаккском проливе говорят постоянно, так как исторически оно процветало здесь в прошлом, но сейчас отмечаются лишь единичные случаи. И пока эта зона, по сути, относительно безопасна и хорошо контролируема по причине крайней важности её для всех участников торговли, включая и представителей теневой экономики. Как и в случае с любым другим крупным логистическим маршрутом, здесь «текут» и контрабандные потоки, которые искусно встроены в легальные. И перемешаны с последними так, что зачастую выявить их и отделить одно от другого фактически невозможно.
Ключевую роль в незаконной логистике тут играют «триады». Да и вообще всё, что касается региональной незаконной торговли, особенно морской, включая оружие, наркотики и людей – это их вотчина. При этом ассоциировать «триады» с КНР абсолютно неверно. На сегодняшний день ни одна из них не базируется на территории материкового Китая. В то же время, не секрет, что самые влиятельные из них располагаются в Гонконге, Макао и на Тайване. Впрочем, проявляют активность они также и в местах проживания многочисленных китайских диаспор в различных частях мира.
Между тем, район морей Сулу и Сулавеси на стыке Индонезии, Малайзии и Филиппин действительно является проблемным в плане пиратства. Это – серая зона со спорными государственными границами, через которую идёт основной поток трафика торговли людьми и различной контрабанды, включая оружие и взрывчатку, а также перемещение террористов и криминала. Активность здесь проявляют ряд исламистских группировок, филиппинская маоистская «Новая народная армия» (поставляла оружие папуасским сепаратистам) и некоторые другие незаконные формирования. При этом особо следует выделить военизированную террористическую исламистскую сепаратистскую группировку «Абу-Сайяф», входящую в структуру запрещённой в России международной суннитской экстремистской организации «Исламское государство» (ИГ) и действующую на филиппинских островах Минданао, Сулу и Басилан. Она также известна как «Аль-Харакат аль-Исламия» и «Исламское государство – вилайят Восточная Азия».
.
.
Национально-освободительная борьба
В последние десятилетия внимание мировой общественности в контексте террористических угроз было приковано в первую очередь к странам Ближнего Востока и Африки. Однако наибольшее количество радикально-исламистских, экстремистских и сепаратистских организаций в этот период появилось не где-нибудь, а именно в ЮВА. И в частности – на Филиппинах, южную часть которых даже стали называть не иначе как «убежище для террористов».
Впрочем, произошло это далеко не случайно. Проблемный треугольник, где сходятся границы Филиппин, Индонезии и Малайзии, представляет собой «серую зону», слабо контролируемую властями этих стран. Изрезанные береговые линии множества архипелагов и легко проницаемые государственные границы делают этот район уязвимым для трансграничной преступной деятельности, включая пиратство, похищения людей, контрабанду товаров, наркотиков и оружия. Географическое положение и особенности рельефа в сочетании с крайней бедностью местных жителей и перманентным вооруженным конфликтом между основным христианским населением Филиппин и мусульманским их меньшинством, собственно, и стали основными причинами, по которым экстремистские группировки создают базы и развивают активную деятельность на юге страны. Но и не только.
Дело в том, что террористические акции сепаратистов и силовые контрмеры государства лишь усугубляют религиозную и этническую напряженность между христианами и мусульманами. Как результат, за десятилетия, что длится этот конфликт, многие беженцы с юга Филиппин осели в соседних районах Малайзии и Индонезии – соответственно в штате Сабах и провинции Северный Калимантан. Находясь там, как правило, на полулегальных основаниях и при отсутствии доступа к основным социальным благам, эти переселенцы становятся лёгкой добычей для вербовщиков из радикально-исламистских и криминальных структур, что значительно расширяет зону активности действующих в регионе террористических группировок.
При этом нужно понимать, что продолжающийся здесь конфликт христиан с последователями ислама уходит своими корнями глубоко в историю. Мусульмане традиционно населяли острова Минданао, Басилан, Палаван, а также архипелаг Сулу и Тави-Тави на юге Филиппин. И создавали массу проблем ещё испанским колонизаторам. Испанцы назвали филиппинских мусульман – «моро» («мавры»). Сами же «мавры» с самого начала идентифицировали себя как «бангсаморо». При этом малайское слово «бангса», означающее народ или нацию, подчёркивает отдельный статус «моро» и их претензии на собственную государственность.
Напомним, что первые султанаты на юге Филиппин возникли в XV веке и были исторически связаны с мусульманскими государствами, располагавшимися на территориях современных Малайзии и Индонезии. Во времена наибольшего могущества один из таких султанатов – Сулу – контролировал провинции Басилан, Палаван, Сулу, Тави-Тави, восточную часть малайзийского штата Сабах (бывшее Северное Борнео) и северную часть индонезийского Калимантана.
.
.
Впоследствии «моро» вели войны за независимость от Испании (при поддержке Великобритании), а затем и от США, когда испанцы уступили свою колонию американцам. Поэтому неудивительно, что после деколонизации Филиппин (фактически страна получила независимость в 1946 году) часть «моро» стали рассматривать борьбу против Манилы как продолжение 400-летнего национально-освободительного движения.
Объединяющим фактором для филиппинских мусульман послужило уничтожение в 1968 году вооружёнными силами Филиппин своего спецподразделения коммандос «Джабида», набранного из «моро». Прошедшие спецподготовку молодые таусуги с архипелага Сулу должны были участвовать в секретной военной операции «Мердека» по вторжению в малазийский штат Сабах, но отказались выполнять приказы, за что и были убиты. Событие это получило большой общественный резонанс, резко обострив и без того натянутые отношения между мусульманами и христианами. Что, в свою очередь, привело к созданию на юге Филиппин «Движения за независимость мусульман» (MIM). Впоследствии на его базе был сформирован «Национально-освободительный фронт моро» (MNLF), от которого откололся «Исламский освободительный фронт моро» (MILF).
Спустя несколько десятилетий вооружённой борьбы филиппинское правительство и MILF добились ратификации «Основного закона Бангсаморо» (BOL), на основании которого был создан «Автономный регион Бангсаморо в Мусульманском Минданао» (BARMM), одобренный на двух региональных плебисцитах в январе и феврале 2019 года. Создание BARMM должно было положить конец затяжному конфликту. Однако этого не произошло.
Борьба большинства «моро» всегда носила национально-освободительный, а не религиозный характер. Но в конце минувшего столетия ситуация начала стремительно меняться.
.
.
Радикализация
«Моро» – сунниты шафиитского мазхаба. Они объединены в 13 этнолингвистических групп общей численностью около 5 млн человек, что составляет примерно 5% населения страны. Проживают в основном на островах Сулу, Басилан и юго-западе Минданао. В середине 1970-х филиппинские мусульмане получили возможность проходить обучение на Ближнем Востоке – в Ливии, Ираке и Саудовской Аравии, и среди них стали довольно быстро распространяться идеи исламского фундаментализма. Некоторые муллы, имамы и муэдзины Центрального и Западного Минданао воспользовались соответствующими грантами, а после обучения вернулись на Филиппины проповедовать уже радикальный ислам.
Одним из таких студентов был Абдураджак Абубакар Джанджалани, который получил учёную степень в Египте и затем изучал теологию и арабский язык в Ливии, Сирии и Саудовской Аравии, где проникся идеями ваххабизма. Вернувшись на Филиппины, Джанджалани влился в своей родной провинции Басилан в ряды мусульманского движения фундаменталистов «Аль Исламик Таблиг». А в конце 1980-х отправился в Пакистан, где познакомился и сблизился с Усамой бен Ладеном. В то же время духовным наставником Джанджалани стал один из лидеров афганских моджахедов – полевой командир и исламский проповедник Адбул Расул Сайяф. Радикальные идеи последнего так захватили филиппинского исламиста, что он не только принял участия в боевых действиях моджахедов в Афганистане против Советского Союза, но и выступил в начале 1990-х создателем вооружённой организации, целью которой стала борьба за установление исламского государства на юге Филиппин. Новая экстремистская группировка была названа в честь наставника Джанджалани – «Абу Сайяф» (Abu Sayyaf Group, ASG).
.
.
Изначально ASG входила в состав «Национально-освободительного фронта моро», но откололась от него, после того, как MNLF заключил соглашение с правительством Филиппин об учреждении «Автономного района в мусульманском Минданао». Мирный договор с филиппинскими властями был расценен «Абу Сайяф» как «предательство четырех веков борьбы бангсаморо». Джанджалани грезил созданием путём вооружённой борьбы «независимого исламского теократического государства Минданао», где мусульмане следовали бы «исламу в его самой чистой и строгой форме». А для этого требовались не уступки, компромиссы и соглашения, а ещё более жёсткая радикализация.
Джанджалани стремился сделать из ASG «высокоорганизованную, систематизированную и дисциплинированную организацию». Он привлёк молодых и высокообразованных мусульманских лидеров, которые изучали исламское богословие в Саудовской Аравии, Ливии, Пакистане и Египте. Создал «Исламский исполнительный совет», который состоял из 15 амиров и выступал в качестве основного органа планирования и осуществления операций «Абу Сайяф». Для обеспечения финансирования своей группировки Джанджалани установил связи с одним из лидеров запрещённой в России экстремистской организации «Аль-Каида» Рамзи Юсефом, который несколько раз посещал Филиппины и даже участвовал в обучении боевиков ASG.
Однако в 1998 году объединённым силам военных и полиции удалось устранить Абдураджака Джанджалани, в результате чего «Абу Сайяф» раскололась на две фракции. Одна – на острове Басилан, во главе с младшим братом Абдураджака, Хадаффи Джанджалани. Вторую, на архипелаге Сулу, возглавил Галиб Анданг.
Без единого лидера ASG превратилась в сеть разрозненных вооруженных группировок с собственными амирами. А раздробленность, ухудшение дисциплины и потеря финансирования со стороны «Аль-Каиды» подтолкнули «Абу Сайяф» к переходу от террористической деятельности к криминальной. В частности, к похищениям людей ради выкупа, что и стало основным источником доходов для выживания группировки.
После серии терактов в Соединённых Штатах 11 сентября 2001 года США признали «Абу Сайяф» террористической организацией, в результате чего американские войска были развернуты в Минданао для оказания помощи и подготовки вооруженных сил Филиппин к борьбе с терроризмом. Но проведённая в 2002 году в рамках этой борьбы совместная операция «Несокрушимая свобода» привела к довольно своеобразному результату – зачистка большинства лидеров полуавтономных групп «Абу Сайяф» позволила Хадаффи Джанджалани установить контроль над всей ASG.
.
Хадаффи Джанджалани
.
Хаддафи попытался возродить «Абу Сайяф» и вернуть группировку на путь создания исламского государства на юге Филиппин, переориентировав её на проведение идеологически мотивированных крупномасштабных террористических атак. В частности, он наладил тесные контакты с базирующейся в Индонезии радикальной исламистской организацией, запрещённой в России, – «Джемаа Исламия» (Jemaah Islamiyah, JI). Благодаря этому «Абу Сайяф» смогла организовать на Филиппинах ряд масштабных терактов, один из которых стал крупнейшим в мире из тех, что были совершены на море. Непосредственным исполнением терактов при организационной, финансовой и идеологической поддержке ASG занималось базирующееся в Маниле и некоторых провинциях острова Лусон «Движение Раджи Солимана» (Rajah Soliman Movement, RSM), созданное из новообращенных мусульман Ахмедом Сантосом – христианином, принявшим ислам.
Гибель Хаддафи Джанджалани и его соратника Джаинала Антела Сали (соответственно в 2006-м и 2007-м годах) привела к ухудшению отношений между остальными лидерами группировки и очередному расколу «Абу Сайяф» при отсутствии единого руководства. И вновь главным занятием ASG вместо исламского терроризма на какое-то время стала преступная деятельность, заключавшаяся главным образом в похищении людей ради выкупа.
Ситуация вновь изменилась с появлением на Ближнем Востоке международной исламистской организации «Исламское государство», что не только послужило толчком для консолидации части разрозненных фракций «Абу Сайяф», но и способствовало объединению их с другими филиппинскими радикальными исламскими группами под единым идеологическим флагом. Целью «Абу Сайяф» снова стало создание на юге Филиппин исламского государства. В итоге с 2014 года филиппинские исламисты активно участвовали в качестве добровольцев в боевых столкновениях на стороне ИГ в Сирии и Ираке. После чего применили полученный боевой опыт в 2017 году у себя на родине – тогда ASG под командованием Иснилона Тотони Хапилона удалось захватить и удерживать в течение почти полугода город Марави в провинции Южный Ланао на острове Минданао. Другие филиппинские джихадистские структуры поддержали ASG в битве за Марави, в боях также принимали участие боевики ИГ из Индонезии, Малайзии, Пакистана, Бангладеш и с Ближнего Востока.
Осада Марави стала самой продолжительной городской битвой в современной истории Филиппин. Естественно, что в результате исламисты потерпели поражение, а в ходе тех боёв были уничтожены их предводители, включая нового лидера «Абу Сайяф» Иснилона Хапилона, а также основателей ещё одной филиппинской радикальной группировки – «Мауте» (запрещена в России, также известна как «Исламское государство Ланао») – братьев Омара и Абдуллы Мауте. В то же время вследствие боевых действий более миллиона местных жителей – гражданских лиц стали вынужденными переселенцами. А военное положение на острове Минданао сохранялось вплоть до конца 2019 года.
Сегодня ASG, в очередной раз претерпев существенные трансформации, продолжает активную деятельность на юге Филиппин.
.
.
Гибридизация
В настоящее время «Абу Сайяф» – одна из самых малочисленных исламских экстремистских группировок на Филиппинах, но при этом – самая радикальная и жестокая. Постоянная численность костяка боевиков колеблется на уровне порядка 400 человек. Однако их количество при необходимости может довольно быстро увеличиваться в разы в зависимости от планов деятельности, успехов в их реализации, а также финансовых возможностей.
ASG снова перестала быть однородной структурой с единым руководством – она разбита на многочисленные фракции и полуавтономные группы. Соответственно сублидеры организации обладают огромной свободой действий, включая право осуществлять операции по своему усмотрению и возможность самостоятельно формировать свои группы, определяя их численность и состав. Основная часть сил базируется в провинциях Сулу и Басилан а также, в меньшей степени, в городе Замбоанга и провинции Тави-Тави.
Децентрализация позволяет отдельным фракциям «Абу Сайяф» создавать тактические альянсы с другими группировками или криминальными элементами на время проведения операций и устраивать резонансные акции не только в Минданао, Басилане или Сулу, но и в других частях Филиппин. В то же время различные подгруппы ASG имеют смешанные цели – от продвижения идей исламского фундаментализма до обычного бандитизма и пиратства.
По сути, «Абу Сайяф» превратилась в гибридную военизированную группу, которая сочетает одновременно элементы криминальной и террористической деятельности, переключаясь между этими «режимами» сообразно сложившимся обстоятельствам. Вместе с тем, сочетание криминальных методов и террористической тактики оказалось крайне успешной комбинацией для существования и оперативных возможностей ASG.
Основным преимуществом «Абу Сайяф» является создание сети внешних альянсов с криминалом и представителями политической элиты. На криминалитет ASG перекладывает в основном выполнение всей «чёрной» и подготовительно-вспомогательной работы, а также обеспечение сопровождения своей деятельности. Например, «триада» «14K» занималась контрабандой оружия для «Абу Сайяф» и сотрудничала с группировкой в передаче и отмывании денег за заложников, получая процент от выкупа.
Что касается политиков, некоторые из них прикрывают и даже защищают членов ASG (например, нанимая их в качестве своих охранников, телохранителей и «частных ополченцев»), поскольку зачастую находятся с ними во взаимовыгодных отношениях. Так, в преддверии национальных или местных выборов учащаются случаи похищения людей в Западном Минданао, Басилане и Сулу. Для местных политиков это может быть не только способом устранения своих конкурентов на время избирательных кампаний, но и прекрасной возможностью поднять свой авторитет в глазах избирателей и даже улучшить своё финансовое положение. Ведь, именно политики традиционно вызываются стать участниками переговоров по освобождению заложников. Таким образом, недобросовестные представители политической элиты, связанные с «Абу Сайяф», вполне способны «заказать» похищение конкурента, вести переговоры по его вызволению из плена и получать «свой процент» с выкупа, передаваемого похитителям, в качестве которых выступают члены ASG.
Кстати, если раньше основными источниками финансирования деятельности «Абу Сайяф» были вложения международных исламистских организаций и джихадистских групп, то сегодня ASG обеспечивается главным образом как раз за счёт поступлений от похищения людей с целью получения выкупа. Помимо этого, «Абу Сайяф» занимается вымогательством, собирая «налоги» с бизнеса и состоятельных местных жителей, а также предлагает «защиту» бизнесу и предпринимателям. Также группировка причастна к незаконному обороту наркотиков, включая их производство, к контрабанде, в том числе и оружия, а также к обороту контрафакта и фальсификата.
.
.
Важное место занимает пиратство и терроризм на море. Как правило, сторонники и члены ASG – выходцы из рыбацких семей, которые прекрасно знакомы с морским делом и особенностями географии в районе островов Сулу, Тави-Тави и Басилан. При этом исторически пиратство достаточно широко распространено на юге Филиппин в морях Сулу и Сулавеси и не считается чем-то ужасным. Обычно пиратствующие группы нацелены на небольшие рыболовецкие, пассажирские и транспортные суда, поэтому большинство инцидентов в официальной статистике даже не учитываются. В основном нападающие стремятся захватить личные вещи, груз или уловы рыбаков, но иногда также берут заложников ради выкупа.
Помимо прекрасного знания местности, сильной стороной «Абу Сайяф» является широкая поддержка её боевиков населением. Так как основные силы ASG состоят из выходцев с юга Филиппин, группировка регулярно оказывает помощь местным общинам, а те отвечают исламистам взаимностью. Всестороннюю поддержку боевики «Абу Сайяф» получают также и от участников и сторонников уже упомянутых «Национально-освободительного фронта моро» и «Исламского освободительного фронта моро». Хотя формально ASG и не связана с этими организациями, большинство членов группировки имеют в MNLF или MILF родственников, которые и помогают друг другу, следуя традициям и выполняя племенной, клановый и культурный долг. Примечательно, что такие родственные связи играют существенную роль в расширении влияния «Абу Сайяф» и за пределы Филиппин – как уже было сказано, многие «моро» были вынуждены бежать в сопредельные страны. Это позволяет ASG развивать трансграничную деятельность и распространять свою активность на территорию соседних государств.
Важно понимать, что реальные причины проблем с криминалом, пиратством и терроризмом на юге Филиппин связаны не с какой-то конкретной идеологией, а с историческими обидами мусульманского населения, усугубленными уже современными нищетой и социальной несправедливостью. Именно это и создало благоприятную почву для распространения здесь идей международного исламского радикализма. Между тем, очень похожая ситуация сложилась и в других проблемных регионах ЮВА. Правда, там этим успешно пользуются не столько джихадисты, сколько региональные наркокартели и преступные синдикаты, а также криминальные объединения глобального масштаба, такие, в частности, как «триады». Все они, так или иначе, серьёзно мешают полноценному развитию международной торговли, не только совершая жестокие преступления, но и дискредитируя своими действиями легальный бизнес.
.
.
«Супермагистраль»
В Юго-Восточной Азии на стыке границ Мьянмы, Лаоса и Таиланда находится один из трёх главных мировых центров производства наркотиков – так называемый «Золотой треугольник». Незаконное производство и логистику соответствующих «продуктов» там организовали американцы ещё в конце 1940-х – начале 1950-х. Делалось это для финансирования боевых отрядов национальной партии «Гоминьдан», противостоявшим в ходе гражданской войны в Китае войскам «Коммунистической партии Китая» (КПК).
В 1949 году ЦРУ США получило одобрение на развёртывание системы финансирования частей армии «Гоминьдана» оказавшихся в «Золотом треугольнике» (само это понятие появится лишь в начале 1970-х с подачи американского президента Ричарда Никсона) для борьбы с Народно-освободительной армией Китая (НОАК). Операция получила название «Бумага». Уже в начале 1950-х стало понятно, что никакого контрнаступления на КНР «Гоминьдан» совершить не в состоянии, но система оборота наркоденег к тому времени была уже отлажена. Ключевым элементом была именно логистика наркотиков от мест производства (тогда это был не только штат Шан, но и соседние штаты северной и северо-восточной Мьянмы, север Лаоса, север Таиланда и китайская провинция Юньнань) до рынков сбыта, прежде всего, в самих США. Под это была выкуплена и реорганизована тайваньско-американская авиакомпания Air America (изначально Civil Air Transport), с помощью которой в период с 1950-го по 1976 год наркотики доставляли с аэродромов Лаоса до Тайваня и далее в Соединённые Штаты. Также «товар» перевозили военными транспортниками через американские авиабазы в Таиланде. Продолжалось это до поражения США во Вьетнаме и ухода оттуда американских войск. Далее логистика постепенно перешла в ведение «триад». Правда, речь именно о логистике – выяснить кто в итоге стал главным выгодополучателем от всей действующей схемы до сих пор так никому и не удалось.
Напомним также, что «триады» и «Гоминьдан» в генезисе восходят к одному и тому же китайскому тайному обществу – «Хунмэнь», которое было создано в далёкие времена для борьбы против манчжурской династии Цин. Это разные его ответвления. А одна из крупнейших триад – 14К – была прямо организована гоминьдановскими спецслужбами в середине 1940-х уже под борьбу с коммунистами.
При этом ещё в первой половине ХХ века связанная с наркотрафиком гоминьдановская разведывательная сеть генерала Дай Ли приобрела сильное влияние в китайской общине Бангкока. Её агенты сопровождали опиумные караваны из китайской провинции Юньнань во вьетнамский город Сайгон (сейчас – Хошимин). В 1942 году тайская армия оккупировала часть территории современного штата Шан в Мьянме, откуда шли основные поставки опиума. Вскоре тайцы наладили контакты с гоминьдановскими военными в Юньнани. Связка гоминьдановцев (позже тайваньцев) и тайских военно-политических кругов сыграла важную роль в производстве опиума в регионе. По меньшей мере, четыре госпереворота в Таиланде с 1947-го по 1975-й год имеют отношение к борьбе за контроль над наркотрафиком. А наркоденьги составили основу капитала Bangkok Bank – крупнейшего банка Таиланда.
В настоящее время, по оценкам Управления ООН по наркотикам и преступности UNODC, транснациональные преступные группировки, занимающиеся незаконным оборотом произведенного в Юго-Восточной Азии метамфетамина, зарабатывают ежегодно до 62 млрд долларов.
Ключевые производственные мощности сосредоточены главным образом в мьянманском штате Шан на территориях этнических вооруженных формирований, которые получают благодаря этому средства на ведение боевых действий против армии Мьянмы. До относительно недавнего времени в этих лабораториях получали в основном опиум и героин, затем объёмы их производства сильно сократились в пользу синтетических метамфетаминов, таких как кристаллический мет, известный как «лед», и таблетки «ябы» – смесь мета с кофеином. Но после возвращения в 2021 году талибов к власти в Афганестане (откуда, собственно, ранее и поставлялось соответствующее сырьё), отмечается заметный рост поставок из Мьянмы и героина.
.
.
Готовый «продукт» доставляется до крупных портов ЮВА, так как основные рынки сбыта это – США, Канада, Австралия, Новая Зеландия, Япония и Южная Корея, куда поставки осуществляются морем, смешиваясь с легальным грузопотоком. Часть трафика идёт по территории Мьянмы до порта Янгона или, южнее, до границы с Таиландом, где «товар» перегружают на суда, проходящие через Малаккский пролив. Судоходство там крайне интенсивное, поэтому отследить какие-либо конкретные нелегальные товаропотоки весьма проблематично. Ещё часть запрещённых грузов отправляется через Лаос в Камбоджу до порта Сиануквиль или во Вьетнам – до портов Хошимин на юге и Хайфон на севере.
Но «супермагистралью» наркотрафика в ЮВА остаётся Таиланд – именно через эту страну проходит бóльшая часть всего «товара», произведённого в «Золотом треугольнике». Часть таких грузов попадает в Таиланд прямо через границу с мьянманским штатом Шан в районе Чиангмая, другая – заходит через Лаос. Далее маршрут идёт до портов в Сиамском заливе или по суше в порты Малайзии.
Синдикаты Таиланда отмывают сотни миллионов долларов, полученных от торговли наркотиками, через компании, занимающиеся экспортно-импортными операциями.
Так, несколько лет назад в Бангкоке был арестован 45-летний бизнесмен Цян Ма, известный также как «брат Чанг». Выяснилось, что он создал очень сложную систему переводов, скрывающую происхождение денег на общую сумму более 300 млн долларов. Средства, полученные в 2018-2020 годах от торговли наркотиками, отмывались через ряд фирм, которые занимались импортом и экспортом товаров, включая золото, нефть, продукты питания, сельхозпродукцию и домашний скот, а затем выводились за границу или оседали на тайских банковских счетах.
Часть денег переводилась напрямую между Таиландом и странами-поставщиками для оплаты реальных товаров, которые затем реэкспортировались принадлежащим наркосиндикату компаниям в Мьянме. Другая часть закладывалась в стоимость услуг нескольких фирм, занимающихся торговлей в ЮВА золотом, нефтью и фруктами. Ещё один способ отмывания средств был реализован через пункты обмена валют на тайско-мьянманской границе в провинции Чианграй.
Компании «брата Чанга» также выступали в качестве «теневого банка» для обычных бизнесменов, стремящихся избежать уплаты налогов и сборов путём сокрытия денежных переводов. Транзакции проводились через банковские счета, часть из которых были открыты на фирмы самого Цяна или его окружения. Владельцами некоторых счетов оказались третьи лица, включая несовершеннолетних, среди которых были тайцы, китайцы и бирманцы, получившие от 30 до 100 долларов за использование своих данных.
По информации тайской полиции, транснациональная сеть была связана как минимум с тремя преступными группами, которыми руководили бывшая тайская фотомодель, настоятель храма в Мьянме и влиятельная деловая женщина в тайской провинции Транг.
.
.
Ещё один тайский синдикат отмывал наркоденьги через крупную сеть магазинов, торгующих золотом по всей стране. Интересно, что в этом случае всей преступной деятельностью руководила тайка Даурыанг Сомсэнг, находившаяся под стражей в бангкокской тюрьме за преступления, связанные с торговлей наркотиками. Её сообщниками выступали восемь заключённых, отбывавших сроки в различных тюрьмах в пяти тайских провинциях и самом Бангкоке. Также полицией было задержано ещё 10 сообщников, среди которых оказалось шесть женщин. Через эту сеть, тоже использовавшую банковские счета, было отмыто более 100 млн долларов, которые затем были вложены в криптовалюту, предметы роскоши и недвижимость за рубежом.
Впрочем, выяснилось, что группировки Даурыанг Сомсэнг и Цяна Ма были лишь частью более крупного метамфетаминового синдиката, который был раскрыт в ходе полицейских рейдов в тайских провинциях Транг, Пхангнга, Ранонг, Канчанабури, а также в городе Накхонпатхом и столице Таиланда.
После обысков по всей стране, включая и Бангкок, тайские следователи пришли к выводу, что на счетах местных банков находится порядка 6,5 млрд долларов, связанных с отмыванием наркоденег через золотодобывающую промышленность и сети ювелирных магазинов. Преступная схема заключалась в покупке большого количества золотых слитков и украшений, которые затем экспортировались из Таиланда и перепродавались на международных рынках. Подобные махинации проводились также с нефтью и строительными материалами, а полученные средства оседали на контролируемых синдикатом банковских счетах.
При этом специалисты отмечают, что раскрытая сеть – средних размеров, и ей далеко до таких суперсиндикатов как, например, Sam Gor, который контролирует до 70% крупнейшего в мире азиатско-тихоокеанского трафика метамфетамина.
.
.
Sam Gor («Сам Ко») – межнациональная преступная организация, действующая в основном в странах АТР, включая и ЮВА. В его состав входят «триады» 14K, Wo Shing Wo, Sun Yee On, Big Circle Gang и Bamboo Union. Синдикат взаимодействует с преступными сообществами во всём мире, в том числе с «якудза», преступными группами в среде байкеров различных стран и ливанской мафией Австралии. Главная специализация Sam Gor – производство и крупнооптовый сбыт наркотиков метамфетаминовой группы, основные производственные мощности которых также расположены в мьянманском штате Шан.
Принято считать, что деятельностью Sam Gor руководил гражданин Канады Че Чи Лок, который был арестован в 2021 году полицией Нидерландов, что стало одним из крупнейших успехов работы по борьбе с наркотиками в АТР за целое десятилетие. Но какое именно место в синдикате он занимал реально – большой вопрос. Следует обратить внимание на то, что Че Чи Лок отбывал заключение в американской тюрьме, где находился в одной камере с высокопоставленным членом «триады» 14К Ли Чун Чаком. Последний был арестован по запросу Австралии в октябре 2020-го в своей квартире, что в престижном районе Бангкока. Его обвиняли в отмывании наркоденег через крупнейшее австралийское казино Crown Melbourne (кстати, если вообще говорить о казино в АТР, – это одна из главных систем «прачечных» по отмыванию денег для наркосиндикатов). Выйдя же на свободу, Че Чи Лок начал создавать зонтичную структуру, действующую как бы поверх входящих в неё крупных «триад» с целью координации наркоторговли. Но появление такой надстройки – совершенно нехарактерно для «триад», вошедших в синдикат Sam Gor, так как они всегда жёстко конкурировали между собой. Множество косвенных признаков указывает на то, что Че Чи Лок в данном случае был всего лишь одним из организаторов этой зонтичной структуры, но ни он сам, ни причастные к Sam Gor «триады» не являлись идеологами и главными выгодополучателями создания синдиката.
Между тем, по оценкам Управления ООН по наркотикам и преступности, годовая выручка Sam Gor достигает 17 млрд долларов, что делает его сопоставимым по масштабу с тихоокеанским картелем Sinaloa (самый крупный в Мексике) или колумбийским Медельинским картелем печально известного Пабло Эскобара.
Что касается упомянутого тайского синдиката, он, по сути, был раскрыт случайно, во многом благодаря тому, что правительство Таиланда усиленно искало средства на программы по восстановлению экономики, пострадавшей от пандемии коронавируса. В то же время в последних отчётах UNODC говорится, что оборот наркотиков в АТР продолжает расширяться, производство метамфетамина достигает рекордных уровней, а структура торговли в значительной степени сместилась в Интернет.