.
.
Поражение Запада
В начале 2024 года вышла книга французского исследователя Эмманюэля Тодда «Поражение Запада», которая вызвала большой резонанс. Что и неудивительно, и вот почему (обратимся к тексту):
«Мы стали свидетелями того, как Франция Эммануэля Макрона испарилась на международной арене, в то время как Польша стала главным агентом Вашингтона в Европейском союзе, сменив на этом посту Великобританию, которая вышла из ЕС. На континенте ось Париж – Берлин заменила ось Лондон – Варшава – Киев, управляемая из Вашингтона. Это исчезновение Европы как самостоятельного геополитического игрока может вызвать недоумение, если вспомнить, что всего 20 лет назад совместное противодействие Германии и Франции войне в Ираке привело к совместным пресс-конференциям канцлера Шредера, президентов Ширака и Путина.
С 1980-х годов размещение денег богатых европейцев в Швейцарии застопорилось, а затем немного сократилось, в то время как они устремились в офшорные налоговые убежища, которые находятся под контролем американцев. Швейцария, когда она была налоговым убежищем для богатых европейцев, безусловно, представляла проблему для различных левых правительств по всей Европе. Тем не менее она обеспечивала независимость наших олигархий от Соединенных Штатов.
Убежденный, но реалистичный европеист, смирившийся с олигархической природой Союза, должен бороться за защиту или, что еще лучше, реабилитацию Швейцарии как налогового убежища, а не помогать американцам оказывать давление на швейцарские банки, чтобы они раскрыли свои секреты.
Ни в коем случае нельзя ожидать, что швейцарцы будут платить штрафы Федеральной резервной системе (ФРС) за действия, которые являются пустяками по сравнению с действиями финансовых институтов США, ответственных за Великую рецессию (до того, как они были спасены федеральным правительством без наказания их руководителей). Очевидно, что с американской точки зрения разрушение Швейцарии было необходимо для удержания под своим контролем европейских олигархий.
Если 60% денег богатых европейцев приносят плоды под благосклонным присмотром высших властей, расположенных в Соединенных Штатах, можно считать, что европейские высшие классы утратили свою автономию.
Интернет перевернул с ног на голову нашу жизнь, в том числе жизнь олигархов. В 1999 году интернетом пользовались 15% европейцев, в 2003 году – 42%, а в 2021 году – 87%. Сегодня все пользуются интернетом. Однако мы должны сделать историческое предположение не только о том, что использование финансовых механизмов ускорилось благодаря интернету, но и о том, что сама их природа изменилась. В то время как когда-то привилегированные люди скромно пытались уклониться от уплаты налогов, теперь они вступили в полностью компьютеризированную магическую систему спекуляций. Деньги больше не просто в безопасности, они работают.
Благодаря мгновенным перемещениям между англо-американскими налоговыми убежищами деньги, которые когда-то были надежно спрятаны в Швейцарии, теперь приносят прибыль. Они были неподвижны, а стали активными, участвуя в великой спекулятивной фиесте, которой стала глобализация в ее последней фазе. Также, иногда приезжая из Швейцарии, часто через Люксембург, они всё дальше и дальше отходят от реального производства и способствуют сокращению реального сектора экономики, тем самым приводя Запад к поражению.
Я не думаю, что богатые люди, которые начали вкладывать свои деньги в англосаксонские налоговые убежища, сразу поняли, что они попали под контроль американских властей. Осознание, безусловно, началось, когда были раскрыты действия Агентства национальной безопасности (АНБ), такого же старого, как ЦРУ, но которое до интернета не имело такого большого значения. АНБ специализировалось на записи сообщений, построив, например, более чем за $3 млрд монументальный дата-центр в штате Юта. В 2013 году Сноуден раскрыл крупномасштабную шпионскую программу, разработанную правительством США.
Если ЦРУ занимается вопросами глобального равновесия, действиями на Ближнем Востоке или в других местах, то АНБ в первую очередь нацелено не на врагов Соединенных Штатов, а на их союзников: европейцев, японцев, корейцев, латиноамериканцев. Информация о том, что мобильный телефон Ангелы Меркель прослушивался, начала тревожить общественное мнение. Американская империя – это не абстракция, и она возникла не только по воле согласных демократов: она основана на очень конкретных механизмах наблюдения за людьми.
В АНБ работает всего 30 тыс. человек, но часть своей деятельности оно передает на аутсорсинг частным компаниям, в которых работает 60 тыс. человек. Обычно членов разведывательного сообщества, объединяющего 18 разведывательных агентств, насчитывается около 100 тыс. На самом деле они составляют лишь ядро гораздо более крупной контрольной туманности: 300 тыс. человек, по моим подсчетам, кажутся разумной оценкой. Если граждане Европы, и особенно Франции, не знают, где находятся деньги их руководителей, то АНБ знает об этом, и эти лидеры знают, что оно это знает.
Честно говоря, я не могу точно сказать, в какой степени данные, собранные АНБ, удерживают западные элиты. Я также не знаю, в какой степени это учреждение может на самом деле вести частную бухгалтерию и каковы его возможности хранения. Но достаточно, чтобы европейские элиты поверили в его силу и почувствовали за собой наблюдение, чтобы проявлять особую осторожность в своих отношениях с американским хозяином.
С сожалением я включаю страх в свое объяснение европейского раболепия по отношению к Соединенным Штатам. Эта абсолютно герметичная система власти с уровнем подчинения, близким к 100%, заставляет задуматься о том, что в высших сферах должна царить тоталитарная атмосфера. Владимир Путин может иронизировать, предполагая, что, если бы Соединенные Штаты попросили европейских лидеров повеситься, они бы это сделали, но умоляли бы, чтобы это было сделано на веревках собственного производства; и дать понять, что эта просьба будет отклонена, чтобы защитить интересы текстильной промышленности США.
Хотя первоначальный контроль США над своими европейскими (и азиатскими) протекторатами датируется 1945 годом, интернет значительно укрепил его. Действительно, можно констатировать, что с середины 2000-х годов контроль США над Западной Европой усилился. Здесь мы должны подчеркнуть несоответствие, существующее между соответствующим восприятием Соединенных Штатов европейцами и остальным миром.
Для неевропейцев очевидно, что мощь Соединенных Штатов сокращается, и быстро: промышленное производство США, составлявшее 45% мирового производства в 1945 году, теперь составляет всего 17%. Для министра иностранных дел Индии Субрахманьяма Джайшанкара само собой разумеется, что вес Соединенных Штатов постоянно снижается в мире, который растет и диверсифицируется. Кроме того, индийцы рассматривают распад Американской империи как логическое продолжение распада Британской империи, свидетелями которого они были. Это чувство индийцев встречается повсюду: в Иране, Саудовской Аравии, Китае, Таиланде… Везде, кроме Европы.
Европейцы, кажется, единственные, возможно, вместе с японцами и корейцами, кто воспринимает НАТО как усиливающуюся и всё более незаменимую Америку. Но это потому, что, по мере того как американская система сокращается по всему миру, она всё больше давит на свои первоначальные протектораты, которые остаются ее основными базами силы. Сегодня дело уже не в том, чтобы Соединенные Штаты доминировали в мире. Контроль над Европой и Дальневосточной Азией стал жизненно важным, потому что в их нынешнем ослабленном состоянии Соединенным Штатам нужны их промышленные мощности. Поразительно, в какой степени высокотехнологичная деятельность переместилась на периферию Империи.
Электронные чипы производятся на Тайване, в Корее или Японии. То, что осталось от промышленной деятельности, находится в Японии, Корее, Германии, Восточной Европе.
Если мы покопаемся в бессознательном НАТО, то увидим, что его военная, идеологическая и психологическая механика больше существует не для защиты Западной Европы, а для ее контроля.
Сюрпризом стало идеологическое одиночество Запада и то, что он не подозревал о своей изоляции. Привыкнув диктовать ценности, которым должен следовать мир, жители Запада искренне и простодушно ожидали, что вся планета разделит их возмущение Россией. Однако эти ожидания не оправдались. Как только первоначальный шок прошел, повсюду стала проявляться всё более активная поддержка России.
Концепция национального государства предполагает принадлежность различных слоев населения территории к общей культуре в рамках политической системы, которая может быть демократической, олигархической, авторитарной или тоталитарной. Чтобы быть применимой, данная концепция также требует, чтобы рассматриваемая территория пользовалась минимальной степенью экономической автономии, которая не исключает торговли, но в среднем или длительном периоде торговые обмены должны быть сбалансированными.
Систематический дефицит делает концепцию национального государства устаревшей, поскольку рассматриваемое территориальное образование может выжить только за счет сбора дани или подачек, поступающих извне, не отдавая ничего взамен. Сам по себе этот критерий позволяет нам утверждать, что Франция, Великобритания и США, чья внешняя торговля никогда не бывает сбалансированной, но всегда имеет дефицит торгового баланса, больше не являются полноценными национальными государствами.
Правильно функционирующее национальное государство также предполагает определенную классовую структуру, включающую средний класс в качестве центра тяжести, следовательно, нечто большее, чем просто хорошее взаимопонимание между правящей элитой и массами. Давайте будем еще более конкретными и поместим социальные группы в географическое пространство.
В истории человеческих обществ средние классы вместе с другими группами возглавляли городскую сеть. Именно благодаря конкретной городской иерархии, населенной образованным и дифференцированным средним классом, может появиться государство, нервная система нации. Разрушение среднего класса способствовало распаду американского национального государства.
Американская система, хотя ей удалось подчинить себе Европу, заболела той же болезнью, что и Европа: исчезновением национальной культуры, которая бы объединяла массы и правящий класс. Поэтапный распад культуры белых англосаксонских протестантов начиная с 1960-х годов привел к созданию империи, лишенной центра и проекта, в основном военной организации, возглавляемой некультурной группой (в антропологическом смысле), которая больше не имеет в качестве основных ценностей ничего, кроме власти и насилия. Эту группу принято называть «неоконы». Это довольно узкая группа, но она обладает большой способностью создавать геополитические и исторические проблемы.
Если мы откажемся от идеи, что Соединенные Штаты являются национальным государством, и согласимся с тем, что американская система стала совершенно другой; что уровень жизни американцев зависит от импорта, который экспорт больше не покрывает; что у Америки больше нет средств к существованию, а также национального правящего класса в классическом смысле; поскольку в нем больше нет даже четко определенной центральной культуры, но сохраняется гигантская государственная и военная машина.
Следует ли рассматривать Соединенные Штаты не как национальное государство, а как имперское государство? Многие так и сделали. Сами русские не лишают себя этого. То, что они называют «коллективным Западом», в рамках которого европейцы являются всего лишь вассалами, представляет собой разновидность плюралистической имперской системы. Но использование концепции империи требует соблюдения определенных критериев: доминирующего центра и подчиненной ему периферии. Предполагается, что этот центр обладает общей культурой элит, а также разумной интеллектуальной жизнью. Этого больше нет в Соединенных Штатах.
Нынешняя западная система стремится представлять весь мир в целом и больше не признает существования другого. Но если мы больше не признаем существование легитимного другого, мы перестаем существовать сами. Сила России, напротив, в том, чтобы мыслить в терминах суверенитета и равноценности наций: принимая во внимание существование враждебных сил, она может обеспечить свою социальную сплоченность».
.
.
Реквием по Европе
В 2024 году вышла и книга австрийской исследовательницы Карин Кнайсль «Реквием по Европе». Ранее она была министром иностранных дел Австрии, а затем переехала жить в Россию. Вот что она пишет:
«В течение года против России было принято 10 пакетов санкций, включая около 17 тыс. карательных мер, но они не разрушили российскую экономику. Напротив, летом 2023 года Россия обогнала Германию и стала пятой по значимости экономической державой в мире. На мой взгляд, европейцы из ЕС, увлеченные санкциями против России, категорически недооценивают решающее значение сырьевых ресурсов. Некоторые сравнивают нестабильную ситуацию в ЕС с СССР конца 1980-х гг., то есть с сочетанием экономического кризиса и политического тупика. Я бы добавила к этому сравнению: «но без природных ресурсов».
А в еврозоне и за ее пределами наблюдается галопирующая инфляция, вызванная раздуванием денежной массы в результате многочисленных интервенций центральных банков после мирового финансового кризиса 2008 г. Можно печатать деньги, но не энергию.
Перспективы обюрократившейся Европы мрачны, поскольку хронические проблемы с принятием решений и глубокие противоречия усугубляются серьезными бюджетными трудностями. Европейская комиссия (ЕК) и государства – члены ЕС перестарались с поставками оружия на Украину, и летом 2023 г. ЕК объявила, что средства на бюджетный период 2021–2027 гг. уже израсходованы.
На семинар в Петербурге можно пригласить немецких или французских коллег, но не наоборот. Даже профессора в отставке не решаются сотрудничать с российскими коллегами и студентами, опасаясь репрессий в отношении своих семей.
Английский мореплаватель и политик Уолтер Рэли (1552–1618) одним из первых сформулировал доктрину: «Кто владеет морем, владеет торговлей, а тот, кто правит мировой торговлей, у того все богатства мира, а следовательно, и весь мир». И речь тут не только о военных кораблях. Контейнеровозы, которые первыми стали использовать европейские и американские фирмы, заложили в 1960-е гг. основу современной глобализации. А теперь они принадлежат китайским компаниям, которые контролируют порядка 90% рынка контейнерных перевозок».
.
.
Европе не нужен евро
В 2012 году немецкий экономист Тило Саррацин выпустил книгу «Европе не нужен евро». Читаем:
«Когда было принято политическое решение о валютном союзе без политического союза, то благодаря немецкому искусству ведения переговоров Маастрихтским соглашением удалось найти удачный путь, если бы все участники придерживались духа и буквы договора и соответствующим образом реформировали бы свои национальные экономики. Если бы все партнеры действовали именно так, то валютный союз так или иначе был бы не нужен или общая валюта была бы совершенно органичной и стала бы без особых усилий конечной точкой политического союза. Но волшебная мечта «Европейский валютный союз», едва возникнув, стала моментально развиваться, а в последние годы всё более, по своим собственным законам и всё упорнее не поддавалась попыткам создателей укротить ее. Доверие к евро упало, и особенно тревожно то, что младшее поколение доверяет ему еще меньше, чем старшее.
Европейский валютный союз не дал ощутимых успехов для благосостояния и экономического развития. Единая европейская валюта при свободном от субъективных желаний экономическом анализе даже тогда, когда она работает, не приносит экономикам стран-участниц дополнительно к Общему рынку в принципе никаких существенных преимуществ.
В Германии нарастает скепсис по отношению к ЕС, растет число тех, кто с предубеждением смотрит на всё углубляющуюся интеграцию, которую осуществляют ради нее самой и которая больше не приносит никаких преимуществ. В целом на европейском уровне лояльность существует скорее между правящими, чем у правящих по отношению к своему народу. Этим объясняется, почему политика в Брюсселе может так далеко удалиться от мнения народов.
Греция, Португалия, Италия, Испания и какая-либо еще южная страна должны радоваться тому, что они могут рассчитываться в евро. Но при этом речь должна идти о евро, которые они сами заработали, а не получили как подарок или ссуду от северных стран каким бы то ни было косвенным путем. Страны зоны евро, будь они маленькими или большими, бедными или богатыми, должны иметь возможность чувствовать себя равными. Государственные потоки трансфертов, не ограниченные средствами фондов структур ЕС, подрывают этот принцип: они создают пропасть между донорами и получателями, подпитывая антипатию и предубеждения между народами.
Если какая-либо страна не может или не хочет жить в условиях дисциплины единой валюты, то ей должна в любое время быть предоставлена свобода вернуться к своей национальной валюте. Между прочим, это также единственный долгосрочный шанс для Европы: сообщество национальных государств, которое концентрирует свои силы там, где это целесообразно, и оставляет индивидуальную гибкость там, где отдельная страна этого пожелает. Различные формы европейского сотрудничества и единая валюта являются инструментами политики. Но им не следует приписывать собственную ценность, которая не указывает на их целесообразность. Это была бы уже не политика, а идеология».
.
.
Европейские ответы
В 2001 году вышла книга немецкого исследователя Михаэля Мертеса «Немецкие вопросы – европейские ответы». Приведу ряд фрагментов из нее.
«Работы, вошедшие в книгу, передают историю, которая началась в 1989 году и заканчивается в 2001-м. Впрочем, нет, не «заканчивается» – продолжается! В течение последних 12 лет эпохальные события самым решительным образом изменили облик Европы. И этот процесс далеко еще не завершен. У меня было преимущество, позволившее мне непосредственно участвовать во многих процессах – в качестве ближайшего сотрудника Гельмута Коля (в последние годы я возглавлял Отдел культуры и планирования в правительственном аппарате ФРГ). Кроме того, с 1994 года у меня появилась возможность следить за развитием происходивших исторических событий под российским углом зрения – в качестве эксперта Московской школы политических исследований.
Отношение немцев и русских к вопросу о национальном самовосприятии всегда было разным. Это вопрос об отношениях между нацией, государством и демократией, о поисках своего места в контексте европейской культуры, о честном анализе собственной истории – по ту сторону исторических мифов. При написании книги мне очень помогло то, что я мог посмотреть на «германский вопрос» глазами моих русских друзей – и я надеюсь, что читатель этой книги сочтет полезным взглянуть на «русский вопрос» глазами немецкого друга.
Вопрос о национальной идентичности кажется мне сегодня менее существенным, чем это было 10 лет назад. Он уводит в ложном направлении, заставляя нас думать о нашей исключительности и вызывая желание отгородиться от всего, что нам чуждо. И в результате игнорирует перемены, которым мы постоянно подвержены. Поэтому я выступаю за открытую и способную к изменениям систему национального самовосприятия. Нация не должна быть самоцелью – и тем более высшим из всех благ; она инструмент для достижения высоких человеческих ценностей свободы, справедливости и мира. И то же самое относится к власти.
Одним из самых значимых событий последних лет стало для меня поражение Коля на выборах 1998 года; с тех пор я работаю журналистом. То, что близость к власти может превратиться в наркотик, я испытал на собственном опыте. Семья и друзья – и не в последнюю очередь российские друзья – помогли мне освободиться от этой зависимости. Отныне библейская заповедь – не сотвори себе кумира – приобрела для меня новое значение: если люди боготворят нацию, власть и богатство, они становятся рабами.
Кажется, Запад утратил чувство обшей цели, как будто бы его деморализовала победа над тоталитаризмом. Возможно, наша единственная общая цель в прошлом имела негативную формулировку – как отражение советской угрозы нашему образу жизни. Многие на Западе начинают сожалеть о тех «добрых» временах, когда конфликт между Востоком и Западом поддерживал хрупкий международный мир и обеспечивал всем тем, кто находился по западную сторону «железного занавеса», относительно приятное существование.
Североатлантический альянс должен настойчиво добиваться того, чтобы его претензии на право вооруженных акций в гуманитарных целях были признаны в рамках ООН. Для этого ему требуется широкая поддержка, в том числе Москвы и Пекина, – а это нереально при таком дерзком и высокомерном поведении. «Только сильным дается власть», – говорит Фридрих Шиллер в пьесе «Вильгельм Телль». Эти слова не должны стать девизом НАТО.
Если НАТО хочет обеспечить в XXI веке мир во всем мире, ей следует искать по всему миру единомышленников. Сейчас Соединенные Штаты более чем когда-либо испытывают искушение действовать в одиночку. Это понятно. Но, к сожалению, это также самый короткий путь к изоляции – кошмару всех европейцев, для которых уроки XX века не прошли даром».
.
.
Сумерки Запада
В 1996 году английский политолог Кристофер Коукер выпустил книгу «Сумерки Запада». В ней он среди прочего написал следующее.
«Этой книгой я надеялся ответить на вопрос, почему Запад, как мы называем западный мир в его политическом воплощении, потерял ощущение цели и почему создается впечатление, что он вступил в сумеречную пору своего существования. Я рассматриваю возникновение Европейского союза и объясняю, почему его развитие, идущее параллельно развитию Запада, тем не менее помешало строительству Атлантического сообщества, как его планировали отцы-основатели НАТО.
Атлантизм как политическая сила никогда не был привлекательным для французов и немцев, а у Британии и США не хватало ни воли, ни энергии, чтобы навязывать его. С окончанием «холодной войны» стала разваливаться та Европа, которую пытались построить французы. В Европе идет новая, чрезвычайно интересная перестройка, однако идет она таким способом, который отрицает само существование того, что еще осталось от ощущения Запада как единого целого. Соединенные Штаты тоже переживают трансформацию – под давлением демографических перемен и изменений в расстановке социальных сил внутри страны. И Старый Свет, и Новый находятся в процессе превращения в мультикультурные сообщества, что начинает подрывать единый культурный фундамент, на котором зиждется весь западный проект.
В XXI веке перед всеми основными мировыми культурами будет стоять одна и та же задача: впервые создавать мировую цивилизацию в условиях, когда международное сообщество сталкивается с очередным вызовом современности, и создавать ее совместно. Западные державы нуждаются сегодня скорее в диалоге с незападным миром, чем в том, чтобы отступить в свою крепость и затвориться в узкомыслии, – это означало бы не динамичное развитие сообщества, а уход от будущего».
.
.
Западня глобализации
В том же 1996 году немецкие исследователи Ганс-Петер Мартин и Харальд Шуманн опубликовали книгу «Западня глобализации: атака на процветание и демократию». Вот несколько фрагментов из нее.
«В настоящее время шансы на американскую инициативу по укрощению рыночных сил в интересах всего мирового сообщества, судя по всему, очень близки к нулю. Более вероятно то, что правительства США будут всё чаще прибегать к неверным протекционистским решениям и пытаться получить коммерческие преимущества для своей собственной страны. И это не расходилось бы с традицией. Ведь бескорыстная Америка, которая помогает остальному миру решать его проблемы, никогда в действительности не существовала.
Американские правительства, независимо от политической ориентации, почти всегда стремились к достижению того, что они понимали под своими национальными интересами. До тех пор, пока нужно было бороться с «империей зла» на Востоке, эти интересы включали в себя стабильную и процветающую Западную Европу, способную противопоставлять коммунизму более привлекательную сторону капитализма. Теперь, однако, Европа Вашингтону для этого уже не нужна. Если влиятельным компаниям в Соединенных Штатах окажется выгодным изгнание с американского или иных крупных рынков иностранных товаров и услуг, будущие правительства наверняка не уклонятся от того, чтобы протянуть рыночным силам руку политической помощи.
Североамериканский гигант становится всё более непредсказуемым не только в качестве глобального жандарма; он оставляет желать лучшего и в роли стража мировой свободной торговли.
Страны Европы могут и должны начать совместные действия против этой опасности, но решение состоит вовсе не в противодействии Крепости Европа надвигающейся Крепости Америка. Одно из преимуществ Европы заключается именно в том, что она знает о той катастрофе, которая может последовать, если разные страны займутся защитой своих экономик друг от друга. Цель, скорее, должна состоять в том, чтобы противопоставить деструктивному англо-американскому неолиберализму сильную и жизнеспособную европейскую альтернативу. Политический союз, объединенный общей валютой и трагической, но уже отошедшей в прошлое историей, имел бы не меньше веса в мировой политике, чем США и обретающие статус великих держав Китай и Индия. Единственным значимым фактором власти на глобальных рынках является масштаб экономики, что вот уже много лет демонстрируют торговые стратеги Америки. Но объединенная Европа, опирающаяся на рынок примерно с 400 млн потребителей, обладала бы способностью развивать новую экономическую политику сперва внутреннюю, а затем и внешнюю. В условиях разнузданного глобального капитализма только объединенная Европа могла бы установить новые правила, обеспечивающие большее социальное равновесие и экологическую реструктуризацию.
Это тем более важно, что многие убежденные сторонники единой Европы в правительствах от Лиссабона до Хельсинки до сих пор шли к единству исключительно технократическими путями и лишали избирателей какого бы то ни было влияния на формирование будущего континента. Результатом является Европа крупных корпораций, в которой анонимные чиновники с подачи вездесущих лоббистов от промышленности внедряют рыночную программу социального разделения американского образца в законодательство ЕС, а рядовые граждане не получают никакой серьезной информации о ее преимуществах и недостатках. С созданием единого рынка европейские страны вновь утратили способность к реформированию. Их взаимозависимость означает, что они уже не могут действовать самостоятельно, а для подлинно демократической законности им недостает решений большинством голосов. Поэтому обязательным условием существования жизнеспособной европейской федерации является решительная демократизация процессов принятия решений. Европейская альтернатива получит реальный шанс на успех только тогда, когда негласное законотворчество министерских комитетов станет достоянием гласности и каждый закон ЕС будет обсуждаться в национальных парламентах, где иностранцам тоже будет позволено выступать. Способность к реформированию вернется только при условии, что пробуждение будет одновременно и европейским, и демократическим.
Это вовсе не подразумевает создание еще одной самодовольной европейской бюрократии, регулирующей всё и вся. На самом деле все произошло бы как раз наоборот: восстановление в Европе главенства политики над экономикой лишило бы гидру бюрократизма способности отращивать новые головы. Если бы, к примеру, основы финансовой и налоговой политики принимались на европейском политическом уровне, а не в результате согласования между чиновниками, это положило бы конец хаосу, из-за которого государства-члены ежегодно недополучают доходов, укрываемых в международных налоговых убежищах, на сотни миллиардов марок. Это верно и по отношению к непомерно разросшемуся аппарату, созданному для защиты всякого рода субсидий, аппарату, который стал неконтролируемым только потому, что ЕС, неспособный принимать такого рода решения, не может провести простую финансовую взаимоувязку национальных бюджетов.
Те, кто утверждает, что идея единой Европы не пользуется поддержкой граждан ЕС, ставят всё с ног на голову. Демократия – не состояние, а процесс. Верно лишь то, что Евросоюз технократов пользуется слабой поддержкой избирателей, и поделом: он годами выхолащивал национальные демократии отдельных государств, превратив их в посмешище».