Люди издавна пытались познать законы развития общества, чтобы сделать своё будущее более предсказуемым. Соответственно, они старались понять и смысл истории человечества. Представляем размышления на этот счёт современных российских учёных.
.
.
Трансформации капитализма
В 2008 году вышла книга Валентины и Надежды Федотовых, а также Владимира Колпакова «Глобальный капитализм: три великие трансформации».
В 2004 году Колпаков и Федотова выступали с докладами на международном конгрессе в Южной Корее. Руководитель конгресса, бывший представитель Южной Кореи в ЮНЕСКО профессор Ин Сукча, сказал, комментируя доклад Колпакова, что автор доклада стоит на пороге создания неокапиталистической теории. Ин Сукча в своих работах отрицал известные западные трактовки южнокорейской модернизации в духе транзитологии и выделяемых транзитологией обязательных фаз развития. По его мнению, для Кореи необходима неокапиталистическая теория, которая бы показала, как соединяются неолиберализм и традиционная этика. Под впечатлением от его оценки Колпаков и Федотова начали размышлять над созданием неокапиталистической теории, позднее к ним присоединилась Федотова.
И вот что они в итоге написали в своей книге.
«Американскому ученому венгерского происхождения Карлу Поланьи принадлежит блестящий анализ взаимоотношения общества и рыночной экономики как на ранних этапах её становления, так и на фазе зрелого капитализма. Он показывает, что тысячелетиями рынки были встроены в систему социальных связей, не изменяя их. Рыночная капиталистическая экономика – сначала явление принципиально новое и, по его мнению, сугубо европейское – была организована на принципах саморегулирования и предполагала свободные рынки труда, земли и денег. Постепенно человек и природа отчуждаются в рыночной экономике, становятся товаром. Становление саморегулирующейся рыночной экономики происходило достаточно бурно, и за 70 лет Англия, а также другие страны Европы вдруг осознали, что теперь система социальных связей встроена, поглощена полностью рыночными отношениями. Этот переход от традиционных обществ к либеральному классическому капитализму XIX века К. Поланьи назвал Великой трансформацией. Книга о Великой трансформации, написанная им в годы Второй мировой войны, оказала на нас огромное воздействие, и не только своим содержанием, но и новой, подлинно философской задачей – обратиться к социальным истокам эволюции капитализма. Мы, обнаружив последующие трансформации капитализма, назвали её Первой великой трансформацией.
Обратный процесс – воздействие капитализма на культурную и социальную среду – между тем набирал обороты. Индустриализм, роль государства, образование буржуазных наций, первая глобализация 1885-1914 годов, роль знаний и технологий следовали из изначально избранной капитализмом траектории саморазвития, основанной на рынке, и питали его. Либеральный капитализм XIX века сложился в своей классической форме, но не оставался неизменным: его эволюция уже была заложена в том, что он достиг определенной, по-своему завершенной фазы.
Классический капитализм XIX века лишь отчасти продолжил свою эволюцию, меняясь под влиянием новых факторов. Изменения капитализма сочетают эволюционное развитие и прохождение точек бифуркации, ломающих его траекторию. Наблюдался переход к отказу от либерализма классического капитализма, обрыв первой глобализации, начало эпохи войн и революций XX века.
Вторая великая трансформация – это переход от либерального капитализма XIX века и первой глобализации к нелиберальной эпохе организованного капитализма между двух глобализаций. Первые признаки новой Великой трансформации появились в начале XX века, а Первая мировая война, национализм, Великая Октябрьская социалистическая революция в России, фашизм дали ей уже полный ход, решительно остановив предшествующий этап развития капитализма и сформировав его неклассическую фазу, охватывающую период между двух глобализаций – 1914-1990 годы.
Первая великая трансформация, связанная с переходом от традиционного общества к капиталистическому и с достижением пика его либеральной фазы, сменилась новой трансформацией.
Процесс активного регулирования экономической деятельности со стороны общества привёл к новой форме взаимоотношений: взаимодействию двух этих систем – экономики и общества. Все материальные технологии и процессы, происходящие в экономической среде, оказывают давление на институты общества и ведут, в конечном счёте, к их трансформации и принятию адекватных социальных технологий.
Три Великие трансформации – это концептуальные рамки, которые вмещают аналитический аппарат исследования этапов развития капитализма, и различают их прежде всего по тому основанию, экономика ли определяет общество или общество определяет её.
Это позволило выделить новые изменения, называемые нами Второй и Третьей великими трансформациями. В отличие от Первой великой трансформации, сформировавшей капитализм и доведшей его до либеральной классической фазы, Вторая великая трансформация оборвала либеральный капитализм и перевела его в организованную форму.
Частью этой новой трансформации явились системная оппозиция первой глобализации как черте либерального капитализма. Первая мировая война, альтернатива капитализму, открывшаяся после Великой Октябрьской революции, строительство социализма и социалистическая индустриализация, повторившая опыт Запада в странах второго эшелона развития, конкуренция мировых систем капитализма и социализма, освоение опыта социализма капиталистическим миром в формах социал-демократии сменили либерализм.
Все эти формы организованности завершились разрушительным студенческим бунтом в Западной Европе конца 1960-х, анархическим сопротивлением и поиском новых направлений развития капитализма. Но переходный период был весьма продолжительным.
Третья великая трансформация – 90-е годы XX – начало XXI века и её будущее, как нам кажется, очень длительное продолжение первоначально характеризовались неомодернизмом, догоняющей модернизацией незападных стран, пытавшихся реализовать идеал либерального капитализма XIX века. Довольно быстро – за два десятилетия – Третья трансформация свернула в сторону, более близкую ко Второй великой трансформации – антилиберальной фазе, обещающей новые повороты и бифуркации как в развитии капитализма, так и в протекании и понимании прогресса. Ренессанс либерализма как начало Третьей великой трансформации характеризовал и западные страны в отмеченный период. Сходство этого процесса с капитализмом XIX века определила новая – вторая – глобализация, ставшая победой либерализма в глобальном масштабе, победой капитала над национальными интересами отдельных стран.
Насущная задача анализа Третьей великой трансформации капитализма совпадает с объективно начавшимися изменениями – убыванием значимости либеральной идеологии как в США, так и в странах посткоммунистического блока, появлением новых капиталистических стран в Азии, ослаблением тенденций второй глобализации. Эти тенденции мы обозначаем как начало Третьей великой трансформации, которая вновь решает прежде нерешенные и вновь возникшие вопросы. Существует не только «невидимая рука» рынка, но и «невидимые руки» общества, морали, культуры, которые обуславливают не рыночные, а иные виды саморегуляции, взращивая и социализируя человека не только в ближайших средах семьи, родства, соседства, профессионального коллектива, но и в обществе в целом, которое не может быть подменено экономикой или сведено к ней.
Третья великая трансформация только проявляется своими первыми признаками, но уже есть основания для предположений о её возможном ходе, о присущей ей инновации в понимании прогресса и модернизации, большем внимании к ценностям и для опасений, что отсутствие решения ряда проблем – экологической, этической, нехватки справедливости – угрожает человечеству. Эволюционные и революционные изменения капитализма, как и прежде, связаны с человеческим выбором, с сознательным осмыслением прошлого, настоящего и будущего.
Доклассический капитализм показал, что традиция имеет значение и рынки – это всего лишь новый экономический механизм. Классический капитализм продемонстрировал, что рынки и экономика приобретают преобладающее значение и подчиняют себе общество. Неклассический капитализм XX века попытался высвободить общество, поставить его над или рядом с рынками и экономикой. Третья великая трансформация к постнеклассическому капитализму направлена на высвобождение общества вместе с выдвижением на значимые места политики, этики и культуры.
Страны БРИК – Бразилия, Россия, Индия, Китай – демонстрируют новый тип развития, позволяют увидеть новые тенденции. Они осуществляют вестернизацию, но не следуют догоняющей модели развития.
Мы предлагаем два сценария развития незападного капитализма: либо как культурно и политически изолированно действующей экономической машины, либо как нового Нового времени для незападных стран – своего рода повторения Первой великой трансформации, повторения генезиса, характерного для западного капитализма, и возможное достижение его классической фазы – индивидуализма, индустриализма, формирования или даже строительства буржуазных наций, меняющуюся в сравнении с Первой великой трансформацией роль идентичностей.
В любом из этих сценариев Запад выступает как культурно специфический регион, существующий наряду с другими. Своей политической культурой он защищает присущий ему капитализм даже тогда, если незападные страны берут из него только экономическую машину (первый сценарий), а также тогда, если они медленно идут прежней дорогой Запада, но уже не догоняя Запад сегодняшнего дня (второй сценарий). Возможен и третий сценарий, который прежде всего имеют в виду постмодернисты, – пестрота, хаос на долгое время, смесь всяких удавшихся и неудавшихся тенденций».
.
.
Трансформации Мир-Системы
В 2009 году вышла книга Леонида Гринина и Андрея Коротаева «Социальная макроэволюция: Генезис и трансформации Мир-Системы». Приведу ряд фрагментов из неё.
«Мир-Систему, в том виде, в каком это понятие будет употребляться на страницах этой книги, можно определить как обладающую системными характеристиками предельную совокупность человеческих обществ, заметным образом прямо или опосредованно связанных между собой. При этом важно, что за границами данной совокупности уже не имеется значимых контактов и взаимодействий между обществами (их элементами) и другими компонентами, входящими в эту Мир-Систему, и обществами и прочими компонентами, входящими в другую Мир-Систему, а равно не входящими ни в какую Мир-Систему.
Важнейшей чертой Мир-Системы является то, что:
а) появление какой-либо новой функциональной зоны/центра влечёт за собой рано или поздно не только подтягивание к этому центру сопредельных территорий, но и появление затем в других местах аналогичных по функциональности центров.
Так, появление первых цивилизаций привело затем к новым волнам формирования цивилизаций;
б) далее эти центры начинают конкурировать между собой и взаимодействовать самым различным способом, взаимно воздействуя друг на друга;
в) полицентризм этой функции сохраняется даже в случае политической унификации крупных регионов;
г) эта функция затем обретает более сложные черты (возможность к расширению и т.п.).
И далее процесс может идти по тому же алгоритму.
В отношении цивилизационности мы видим, что в конце концов она становится неотъемлемой чертой Мир-Системы. Далее, на новом витке, это происходит с мировыми религиями, так что цивилизационность становится неразрывно связанной с наличием ряда мировых религий или их аналогов. То же касается появления и развития государственности (от ранней к зрелой). Это же касается и государственности в плане геополитической «имперскости», то есть в смысле стремления к господству над миром.
Первый этап развития Мир-Системы – собственно завершение формирования контуров и структуры первичной Мир-Системы, появление поселений, уже не являющихся по размерам и особенностям застройки простыми «деревнями», то есть первых городов. Его, несомненно, достаточно логично связать с завершением первого этапа аграрной революции на Ближнем Востоке. Это примерно период VIII-IV тыс. до н.э. В конце этого этапа появляются первые государства и цивилизации, а также целая система городов.
Второй этап развития Мир-Системы – завершение аграрной революции. На этом этапе происходит переход к интенсивному ирригационному земледелию, что также способствовало развитию ремёсел и торговли. На этой базе появляются первые государства, растут города. Это примерно III – первая половина I тыс. до н.э. В конце этого этапа аграрная революция окончательно завершается за счёт распространения технологии плужного неполивного земледелия с использованием орудий, имеющих железные рабочие части. В результате этих процессов начинается переход уже к экономическим связям между обществами мир-системного ядра и ближней полупериферии (речь идёт, в частности, о системе торговых связей от Египта до Афганистана и долины Инда), формирование крупных участков интенсивного развития, удлинение связей. Создаются также новые политические структуры, включая появление первых крупных государств и империй. Этот этап характерен слиянием прежде двух самостоятельных центров формирования Мир-Системы: переднеазиатского, охватившего уже огромные территории в Азии, Африке и Европе, и восточноазиатского при доминантной роли всё-таки первого центра.
Третий этап развития Мир-Системы – период зрелости аграрно-ремесленных цивилизаций. Это период второй половины I тыс. до н.э. – первой половины II тыс. н.э. Стоит заметить, что, несмотря на падение тех или иных развитых государств, в целом совокупная площадь их территории и количество населения остаются в пределах одного порядка. Это свидетельствует о состоянии относительной устойчивости также и Мир-Системы в целом, несмотря на различные изменения в отдельных её частях. В XIII–XIV веках создаётся и функционирует мощный сухопутный торговый путь через территории монгольских государств, реально связавший основные зоны Мир-Системы. В конце этого периода появляются первые (после распада Римской империи) развитые государства в Европе, которым суждено было сыграть в дальнейшем большую роль. Формируется уже (как прообраз будущей Мир-Экономики) и урбанизированная зона от Северной Италии до Нидерландов, где преобладающей формой экономики становится тип товарного производства. Это период появления и расцвета цивилизаций третьего поколения, основанных на мировых религиях.
Четвертый этап развития Мир-Системы – это период XV – начала XVIII вв. Этот этап связан с началом (первой фазой) промышленной революции, великими географическими открытиями, что даёт новый мощный толчок развитию Мир-Системы. Во-первых, она резко расширяется территориально, во-вторых, начинает превращаться в капиталистическую Мир-Систему уже по Валлерстайну, поскольку всё активнее происходит обмен товарами массового потребления. А некоторые территории (особенно в Новом Свете) полностью специализируются на их производстве. О высокой степени интегрированности Мир-Системы в этот период говорит и мощнейший эффект так называемой революции цен, то есть резкий рост цен в результате массового ввоза в Европу золота и серебра из Нового Света, который затронул не только Европу, но и Ближний Восток, в частности Османскую империю. Это период всё большего доминирования вырвавшейся вперед Западной цивилизации, хотя в это время несомненны также экономические, политические и культурные достижения в ряде иных цивилизаций, например конфуцианской.
Пятый этап развития Мир-Системы связан со вторым этапом промышленной революции (так называемым промышленным переворотом XVIII-XIX веков), но, конечно, особенно с изменениями в транспорте и связи, что и привело к фактическому превращению Мир-Системы, остававшейся всё ещё преимущественно информационной, в Мир-Систему, обменивающуюся от Атлантики до Тихого океана (а также через Атлантику и Тихий океан) массовыми товарами и услугами, имеющей теперь уже вместо непостоянных и фрагментарных мощные и постоянные информационные потоки. Мало того, эта Мир-Система основывается на международном разделении труда. Временная победа Западной цивилизации выразилась в создании огромных колониальных империй, но в то же время это стало толчком для начала возрождения духовных основ, на которых держались иные цивилизации, особенно исламская, конфуцианская и индийская.
Шестой этап развития Мир-Системы связан с научно-информационной революцией второй половины ХХ века. Технология и торговля опутывают мир новыми сетевыми связями и делают национальные границы прозрачными. Глобализация сильно уменьшает и изменяет объём национального суверенитета и подрывает положение государства как главного субъекта международных отношений. Таким образом, изменения в производительных силах так или иначе ведут к изменению всех остальных областей жизни, включая и политическую сферу. Отсюда следует важный вывод: если неизбежным итогом глобализации является сокращение суверенитета, то вместе с этим также неизбежно назревают колоссальные перемены в моделях поведения как государств, корпораций и групп, так и масс обычных людей.
Глобализация, с легкой руки американских политологов, порой предстает в некоторых работах как процесс навязывания воли США остальному миру, как процесс установления нового мирового порядка, выгодного США. Напротив, направление, формы и результаты процессов будут постоянно зависеть от меняющегося баланса сил в мире, от стратегии, которую выберут те или иные страны и объединения, от различных геополитических факторов и комбинаций.
По нашему мнению, это означает, что те, кто стремится играть более важную роль в интегрирующемся и меняющемся мире, должны прогнозировать и предугадывать тенденции, используя их в собственных целях. Несомненно, и Россия сможет сыграть важную роль в новом мировом порядке, если правильно выберет геополитическую стратегию и направление своего собственного развития.
Поэтому нужно не горевать о том, что идёт глобализация по-американски, а найти собственное место в глобальных процессах, не теряя своих особенностей, в частности, используя общие культурно-языковые традиции на просторах СНГ, а также естественные геополитические и ресурсные преимущества России (что, к слову сказать, в последние три года уже стало заметно проявляться в экономической стратегии России)».
.
.
Макроэволюция в природе и обществе
Одновременно Леонид Гринин и Андрей Коротаев в соавторстве с биологом Александром Марковым выпустили монографию «Макроэволюция в живой природе и обществе». Приведу ряд фрагментов и из неё.
«Сегодня немногие будут отрицать продуктивность междисциплинарных исследований. Одной из самых плодотворных областей междисциплинарного знания, где могут найти общее поле представители разных, в частности биологических и гуманитарных, наук, является исследование эволюции. Уже по одной этой причине сопоставление биологической и социальной эволюции – не только не праздная, но крайне важная тема, анализ которой даёт новые продуктивные возможности для понимания хода, тенденций, механизмов и особенностей каждого из двух типов эволюции.
В основном мы сосредоточились на одной области эволюционной теории, хотя в некотором смысле и важнейшей – теории макроэволюции, главная особенность которой – исследование эволюционных процессов на наиболее длительных временных отрезках и в наибольших пространственно-территориальных масштабах. Очевидно, что наиболее фундаментальные характеристики сходства и различия двух типов эволюции, а также причины, по которым в процессе эволюции некоторые прежде несущественные особенности превращались в основу для формирования новых эволюционных линий и ветвей, могут быть поняты именно в таком масштабном контексте.
В данной монографии мы прежде всего хотели рассмотреть вопрос о том, насколько применимы основные «законы» и «правила» биологической макроэволюции к теории социальной макроэволюции (и наоборот).
Очевидно, что никакой мистики в наличии значительного сходства между двумя видами макроэволюции нет. Можно говорить, по крайней мере, о трёх фундаментальных группах причин, определяющих это сходство.
Во-первых, оно во многом вытекает уже из того, что в обоих случаях мы имеем дело с очень сложными, неравновесными, но устойчивыми системами. Правда, биологические организмы, по-видимому, в общем плане представляют собой системы, более жёсткие, чем социальные.
Во-вторых, в обоих случаях мы имеем дело не с изолированным организмом, а со сложным взаимодействием систем организмов и внешней среды. Реакция же систем на внешние вызовы может быть описана в терминах общих принципов, хотя и существенно по-разному проявляющихся в отношении биологической и социальной реальности.
В-третьих, следует отметить непосредственную «генетическую» связь и взаимное влияние двух видов макроэволюции. Одним из результатов биологической макроэволюции стало появление вида, способного к социальной макроэволюции, что представляется закономерным итогом предшествующего эволюционного развития механизмов адаптациогенеза. С другой стороны, результатом социальной макроэволюции, по-видимому, является происходящее на наших глазах коренное изменение характера эволюции живой природы и фактическое слияние обеих эволюций в единый процесс, идущий в значительной мере под контролем человека. Этот процесс можно назвать переходом к социально-биологической эволюции антропобиосферы.
Таким образом, в определённых аспектах вполне допустимо рассматривать биологическую и социальную макроэволюцию как единый эволюционный процесс.
Отличия биологической и социальной макроэволюций:
1. Как указывал К.Р. Холлпайк, общества способны к изменениям (превращениям) в степени, которая не наблюдается в дочеловеческом органическом мире. Однако общества могут не просто изменяться и трансформироваться, но способны перенимать инновации и новые элементы.
2. Они также могут трансформироваться сознательно и с определённой целью. А таких характеристик в биологической эволюции нет ни в каком виде.
3. В ходе социальной эволюции один и тот же социальный и политический организм может радикально меняться неоднократно.
4. Передача ключевой информации в биологической и социальной эволюции сильно отличается в смысле точности соответствия образцам.
5. В биологической эволюции благоприобретённые признаки не наследуются, а значит, не оказывают влияния на биологическую эволюцию, которая поэтому происходит крайне медленно.
6. Очень важно отметить, что хотя между биологическим и социальным организмами есть существенное (фактически «системное») сходство, но в отношении возможности эволюционировать они принципиально различаются. Сам по себе биологический организм не эволюционирует, биологическая эволюция может идти только на более высоком уровне (популяции, вида). Социальная же эволюция вполне прослеживается и на уровне отдельного общественного организма, а внутри него также можно проследить эволюцию отдельных институтов или подсистем».
.
.
Культурный код
В 2015 году была опубликована книга Вячеслава Степина «Философская антропология и философия культуры». В ней среди прочего он написал.
«Если общество рассматривать как целостный организм, подверженный исторической эволюции, то для объяснения его эволюционной динамики недостаточно выявить структуры и процессы, выступающие аналогом естественного отбора. Важно обнаружить ещё и аналог генетического кода – информационные структуры, аккумулирующие накопленный исторический опыт.
При рассмотрении культуры как развивающейся системы программ деятельности, поведения и общения аналогия культуры с генетическим кодом обретает глубокий смысл. При таком видении социальных процессов в новом свете предстаёт и историческая эволюция общества.
Чтобы изменился тип общества и возник новый социальный вид, должно произойти изменение культурного кода, а затем уже технико-экономическое развитие и конкуренция с другими обществами определит дальнейшую судьбу нового типа социальной организации.
Решение современных глобальных проблем станет возможным только при переходе к новому типу цивилизационного развития, основанному на иной системе ценностей, чем техногенная цивилизация.
Должно измениться отношение к природе как к резервуару ресурсов и своеобразному полю для человеческой деятельности, которое следует переделывать и подчинять человеку. Скорее всего, осуществится переход от технократического восприятия природы к космо-организмическому видению, когда природа рассматривается как особый организм, в который включён человек.
Изменение отношения к природе предполагает формирование нового понимания потребностей. Идеалы потребительского общества оказали существенное влияние на марксистскую концепцию коммунизма. Он провозглашался такой ступенью общественного развития, когда будет обеспечено удовлетворение возрастающих потребностей на основе ускоренного развития производительных сил.
Сегодня становится очевидным, что ограниченность ресурсов накладывает ограничения на безудержный рост вещно-энергетического потребления. Приоритеты здесь должны смещаться от вещественно-энергетического к информационному потреблению, что предполагает кардинальное изменение ценностей потребительского общества.
К прогрессивным идеям можно отнести: идеал будущего как интегрированного человечества, которое строит свои отношения на гуманистической основе, на приоритете общечеловеческих ценностей; представление о возрастающей ценности человеческой личности, её творческих возможностей и духовного развития».
.
.
Смысл истории
В 2016 году вышла книга Николая Розова «Идеи и интеллектуалы в потоке истории». В ней он написал следующее.
«В формальном отношении смысл истории – это смысл длительности, наполненной всем тем, что делают люди и что происходит с людьми. Обычно философы по аналогии со смыслами отдельных событий трактуют смысл истории как некоего процесса, имеющего начало и конец. При этом концу истории произвольно приписываются ценностные, метафизические, богословские, мистические или иные характеристики, которые, собственно, и задают смысл истории. Можно ли вообще с какой-либо степенью достоверности судить о действительном конце истории (то есть о полном исчезновении людей)? Это делать можно, но только в двух случаях.
Во-первых, при отсутствии способных к полностью автономному существованию внеземных человеческих колоний возможно обнаружение естественных процессов (связанных с эволюцией Солнца, или внутренних процессов в структуре планеты Земля, или траекторией каких-либо космических тел, излучений и проч.), которые приведут к наступлению условий, исключающих возможность человеческого существования. Все такого рода возможности подпадают под категорию естественного конца истории.
Во-вторых, наступление таких условий можно предсказать с высокой надежностью, если приводящие к ним процессы вызваны действиями самих людей (например, наступление «ядерной зимы» после серии ядерных ударов или разрушение защитных свойств атмосферы вследствие промышленных выбросов). Таким образом, здесь уже речь идёт об искусственном, или антропогенном, конце истории.
Отвлекаясь от конца истории и применяя полученные результаты к ходу продолжающейся истории, получаем следующий общий вывод: люди, ведая или не ведая того, проходят испытания на адекватное познание складывающихся обстоятельств, чреватых разнообразными угрозами, а также испытания на способность конструирования способов и средств преодоления этих угроз. Таким образом, в одной достаточно простой концептуальной форме удалось соединить широкие категории складывания, конструирования, испытания, познания, способностей и угроз. Достаточна ли эта форма для понимания смысла истории? Нет. Здесь речь идёт, скорее, о смысле существования человеческих сообществ. История предполагает не только и не столько сохранение устойчивости и преодоление угроз, сколько наличие необратимых, поступательных изменений (при всех сложностях исторических «возвратов» и упадков отдельных обществ). Проще говоря, смысл истории включает в себя сохранение существования человеческого рода, но не ограничивается этим. Каким же образом получить представление о необходимом дополнительном содержании?
Будем отталкиваться от исходной метафоры поступательного движения. Продвижение подразумевает пространство. Продвижение в физическом пространстве означает освоение и заселение новых географических мест на планете Земля, а также (что маловероятно, но не исключено в принципе) других небесных тел. Такое географическое продвижение нельзя исключить из смысла истории, но оно, очевидно, не исчерпывает его. Нужно вести речь о пространствах в более широком смысле: о пространствах изменения качеств разного рода целостностей. Поскольку в истории речь идёт о социальной, человеческой действительности, получаем сразу пространство материальных объектов (естественных и искусственных), пространство социальных структур, пространство психических структур и пространство культурных образцов.
В рассуждениях о реальной исторической динамике и направленности социальной эволюции худшим подходом является гуманитарное прекраснодушие – представление о том, что история управляется некими идеальными ценностями. Увы, реальная история управляется конфликтами и доминированием, а главным фактором доминирования оказывается эффективность.
Есть ли и каковы универсальные стремления, характерные для природы человека? Насколько и в каких группах удовлетворяются эти потребности при историческом продвижении к более эффективным технологиям, социальным формам и культурным образцам?
Наиболее универсальными стремлениями людей на протяжении всей истории, во всех обществах и цивилизациях остаются безопасность, комфорт (материальный, социальный и духовный) и престиж. Свобода, поддержка, солидарность, права оказываются социальными потребностями, поскольку их отсутствие воспринимается как дискомфорт и возникают стремления к получению соответствующих социальных условий и благ. Религиозные и эстетические потребности попадают в группу обеспечения духовного комфорта. Далее, оказывается, что эффективные технологии, социальные формы и культурные образцы почти никогда не являются эффективными для всех. Напротив, увеличение безопасности одних часто приводит к нарушению безопасности других. Наиболее остро это проявляется в росте дефицита ресурсов, который часто порождает конфликты, нередко получающие форму насилия – мятежей или войн, что сразу же обрушивает уровень удовлетворения потребностей множества людей.
Заметим, что общезначимые ценности по своему содержанию весьма близки к базовым человеческим потребностям. Ценности жизни и здоровья прямо соответствуют потребности в безопасности. Достоинство личности представляет собой уровень в шкале престижа, ниже которого идут значения, связанные с унижениями и оскорблениями. Гражданские права и свободы как ценности выражают условия выполнения соответствующих потребностей социального комфорта. Экологические ценности (чистота атмосферы, воды, состояние лесов, качество питания и т.д.) также выражают условия поддержания здоровья и физического комфорта. Итак, предназначение общезначимых ценностей состоит в защите базовых человеческих стремлений при неуклонном историческом продвижении режимов и структур в пространствах эффективности. Соответствующий смысл истории раскрывается как испытание человеческого рода на способность к защите общезначимых ценностей и базовых стремлений людей в условиях такого продвижения.
Говоря короче, можно выделить три универсальных компонента полноценной жизни: свобода, счастье и осмысленность жизни. История как великое самоиспытание человеческого рода включает постоянно идущие малые испытания: удаётся ли людям создать условия для достойной полноценной жизни своего и следующих поколений».