В начале 2024 года вышла книга французского исследователя Эмманюэля Тодда «Поражение Запада», которая вызвала большой резонанс. Что и неудивительно. Приведу наиболее интересные, с моей точки зрения, фрагменты.
О самоубийстве Украины:
«Русские постоянно говорят об украинских неонацистах. С другой стороны, «западные демократии» (из-за молчания их лидеров, журналистов, ученых), похоже, считают, что ношение знаков различия, заимствованных из знаков СС, либо совместимо с их идеалом, либо безобидно. Наше (жителей Запада) легкомысленное отношение к проявлению фашизма недопустимо и говорит что-то ужасное о нашем моральном состоянии и нашем отношении к Холокосту, даже когда мы наслаждаемся празднованием памяти. Но в этой главе речь идёт об Украине, а не о нас, и я не думаю, что «неонацистский вопрос» – это правильная формула или, по крайней мере, формула, достаточная для описания украинской ситуации изнутри.
Возрождая память о своей Великой Отечественной войне, русские заявляют о необходимости очистить Украину от нацизма. Но от какого нацизма? Что-то вроде «неонацизма» определённо существует в западной части Украины, где во время Второй мировой войны националистическая организация Степана Бандеры в координации с вермахтом и СС уничтожила множество евреев. Бандере сегодня поклоняются на Украине. Поскольку на западе Украины находится один из двух полюсов нынешней украинской политической власти, следует серьёзно отнестись к этой идеологии, пронизанной антисемитизмом.
Тем не менее, в русскоязычной или украиноязычной центральной зоне мы имеем дело, на мой взгляд, только с псевдонацизмом, который несут неграмотные в истории люди, которые повторяют символы нацизма, не будучи на самом деле серьёзными антисемитами. Однако нацизма без антисемитизма не существует.
То, что сегодня характеризует большую часть Украины вдали от Галиции, – это не антисемитизм, а русофобия, концептуальное противостояние двух видов ненависти, которое также является сближением, поскольку они нацелены на мифологизированные группы.
Русофобия, кстати, иногда существует и в русскоязычной части, где проявляется настоящая ненависть к себе. Основу бригады “Азов”, военизированного батальона, на который особенно нацелены российские обвинения в неонацизме (и на самом деле очень жестоком), составили русскоязычные.
Новым явлением, которое необходимо понять, является не только неонацизм в Западной Украине, но и русофобия, широко распространенная по всей Украине до вторжения.
Самоубийственный нереализм киевской стратегии предполагает парадоксальную патологическую привязанность Украины к России: потребность в конфликте, которая свидетельствует о неспособности отделиться. Напомню, вопреки тому, что повторяют западные СМИ, Донбасс и Крым являются не просто русскоязычными, а русскими.
Чего требовала Москва, так это трёх вещей. Во-первых, конечно, сохранить Крым, который стратегически важен для безопасности и даже существования российского флота в Чёрном море; во-вторых, чтобы у русского населения Донбасса были приемлемые условия жизни; наконец, чтобы Украина имела нейтральный статус.
Если бы украинская нация, уверенная в своём существовании и своей судьбе в составе Западной Европы, согласилась бы на эти условия; она бы сама с радостью избавилась от Донбасса. После распада советской сферы чехи и словаки, которые больше не хотели жить вместе, мирно разошлись, и доминирующие чехи отказались от своего господства.
Принимая во внимание тот факт, что русские и украинцы больше не ладили, Украина могла бы позволить чисто российским регионам отделиться от неё и сосредоточиться на построении чисто украинского национального государства, признанного всеми, которому кто-то помогал бы.
Но после 2014 года она продолжила войну, чтобы вернуть Донбасс и его русское население, и никогда не прекращала претендовать на Крым и его русское население; она хотела сохранить свой суверенитет над населением другой нации и нации, гораздо более могущественной, чем она.
Если поместить себя в сознательный и рациональный мир международных отношений, такой поведение было самоубийственным, и реальность сегодня показывает, что Украина совершает самоубийство как государство.
Но если искать глубинные причины стремления Украины сохранить российские провинции под суверенитетом Киева, можно предположить действия бессознательных сил, которые отказывались от отделения от России и намеревались оставаться связанными с ней. Отвоевать Донбасс и Крым – значит, в некотором смысле, продолжать оставаться Россией в общем смысле этого слова, включая как великороссов, так и малороссов.
Помимо непрекращающихся заявлений Киева о европейскости и западничестве, оказаться в состоянии войны с Россией навсегда означало навсегда остаться в пространстве бывшей Царской империи, когда было бы так легко выбраться из неё!
Я намеренно представил действие «русского» бессознательного украинских элит прежде, чем более подробно рассматривать крайнюю жестокость их сознательных действий по избавлению от российского следа, которые приняли форму поэтапного самоубийства.
Сначала – экономическое самоубийство, которое стало своего рода инаугурационным актом в полном соответствии с экономической идеологией Европейского Союза. Именно вопрос экономической ассоциации либо с Россией, либо с Евросоюзом спровоцировал Майдан.
Поскольку отрасли, расположенные в основном на Востоке, взаимодействовали с российской промышленностью, Янукович не мог выбрать ЕС, не разрушив не только Восточную Украину в промышленном отношении, но и всю Украину в целом.
Выбор экономической ассоциации с Европейским Союзом для Киева означал, я подчёркиваю, обречение украинской промышленности, сильно связанной с Россией, на гибель и возвращение Украины к её сельскохозяйственной специализации XIX века. Решение принято, цель достигнута, но вопреки долгосрочным интересам украинского национального государства.
Жестокость центрального правительства в отношении русского языка точно так же направлена не только против русскоговорящих. В Украине русский язык был языком высокой культуры. Таким образом, его искоренение затрагивает не только русскоязычную Украину; это симптом ненависти к себе.
Правительство украинского президента Владимира Зеленского, который сам является исконно русскоязычным, продолжает обострять культурную войну.
По словам Дэвида Тертри, “в последние годы он принял законы, направленные на исключение русского языка из всей социальной сферы. С 2022 года русских писателей запрещено изучать в школе, университетские преподаватели, которые будут использовать русский язык на своих занятиях, могут быть уволены на этом основании, предусмотрены штрафы для должностных лиц, которые будут публиковать сообщения на русском языке в социальных сетях. А Зеленский только что внёс в парламент закон, который обязывает украинских чиновников владеть… английским языком”.
Это отрицание себя продвигает нас к понятию нигилизма.
Известная формула Клаузевица: “Война – это просто продолжение политики другими средствами” вряд ли применима к анализу украинского дела. Желание вернуть или сохранить под суверенитетом Украины русское население Донбасса и Крыма против значительно более могущественной России не может рассматриваться как политический проект, осуществляемый другими способами.
Война здесь является её собственной целью, она придаёт смысл нации, в которой политики не существует: именно неспособность украинского национального государства родиться и обрести опору поддерживает бесконечную войну.
«Неонацизм» – неправильное понятие для описания неспособности украинского национального государства существовать; чтобы понять ненасытную потребность Киева выступить в качестве линчевателя против Москвы; чтобы понять саморазрушение украинской промышленности; чтобы описать регресс конкретной украинской культуры и жизни, которая сильно зависит от русского языка.
В основе общей политики украинского правительства лежит ощущение головокружения, стремления к пропасти.
Но что больше всего поражает в этом анализе, так это образ украинского национального государства. Поэтому, чтобы закрыть эту главу, мы должны попытаться определить: Украина в состоянии войны, что это за объект, или субъект, или историческое действующее лицо.
Скажем чем она не является. Поскольку запрещены от двенадцати до девятнадцати политических партий (я нигде не могу найти точного числа), это не либеральная демократия. С бюджетом, который больше зависит не от налогов, а от западных субсидий, это государство находится в подвешенном состоянии.
Давайте послушаем американцев того времени, когда они восстали против британской короны. Их знаменитый лозунг “Нет налогообложению без представительства”, “Нет налогам без представительства” выражал их отказ облагаться налогом парламентом, в котором они не были представлены.
Согласие на уплату налогов является составной частью либеральной демократии наравне с законом большинства и защитой меньшинств. Налог можно отнести к веберовской категории монополии на законное насилие: он предполагает право государства извлекать выгоду из богатства своих граждан, в отличие от добровольного взноса. Государство облагает налогом. И полученные таким образом ресурсы позволяют ему финансировать репрессивный аппарат, который сам обеспечивает сбор налогов. Цикл завершен.
Но то, что размер и распределение налогов должны согласовываться политическим представительством, означает, что монополия на насилие также законна, потому что она осуществляется демократическим путём.
Ничто из этого не относится к воюющей Украине. Больше не существует политического представительства всех граждан, в лучшем случае, возможно, жителей его центральной и западной частей, но даже в этом нет уверенности. И, в любом случае, ресурсы её военного и репрессивного аппарата теперь поступают извне, от различных западных держав, в основном номинированные в долларах и евро.
Таким образом, Украина не является либеральной демократией, и идеологически-журналистская тема западных либеральных демократий, летящих на помощь зарождающейся украинской, явно абсурдна. Если между ними и существует связь, то она основана на идентичности другого характера.
Запад больше не является миром либеральных демократий. Сейчас слишком рано говорить, что это такое, но мы увидим, что совпадения ценностей между Украиной и Западом, хотя указанные ценности не являются ни демократическими, ни либеральными, многочисленны и глубоки. Эти союзники “нашли друг друга”, и интеграция воюющего украинского государства в систему безналогового финансирования Запада – неслучайна».