АФРИКАНСКИМ ПРОБЛЕМАМ – АФРИКАНСКИЕ РЕШЕНИЯ

Медийным событием прошлого месяца стал разгром в Мали повстанцами туарегского движения «Азавад»* (Mouvement national de libération de l’Azawad – MNLA, * – здесь и далее упоминаются террористические организации, запрещённые в России) российского штурмового подразделения Группы «Вагнер», усиленной военнослужащими малийской армии (Forces armées maliennes, FAMa).

Событие это вполне ожидаемо вызвало эскалацию конфликта на всей территории стран сахельского альянса (Alliance des États du Sahel, AES – межгосударственный военный альянс, созданный 17 сентября 2023 года для обеспечения архитектуры коллективной обороны государств Нигер, Буркина-Фасо и Мали). И, скорее всего, градус напряжения здесь будет только расти.

.

.

В дополнение ко всему, серьёзную полемику между главами правительств стран региона вызвало заявление представителей военной разведки Украины об оказанной поддержке антиправительственному движению туарегов в Мали в рамках противодействия экспансии России в мире. Что снова сфокусировало внимание на российском военном присутствии в странах AES.

С недавних пор военный контингент России представлен в регионе так называемым «Африканским корпусом» – структурой, входящей в состав Министерства Обороны Российской Федерации (МО РФ). В Мали также находятся подразделения Группы «Вагнер» с достаточно неопределенным статусом – формально они находятся в подчинении МО РФ, но фактически сохраняют определённую автономность и независимость, причём, как «от России», так и «от Мали».

Можно предположить, что расформирование этой структуры в Мали (после мятежа и смерти Евгения Пригожина) не произошло лишь по причине невозможности в оперативном порядке сформировать адекватную замену этим боеспособным подразделениям, имеющим реальный опыт работы в Африке.

.

.

Между тем, цель военного присутствия России в регионе – помощь африканским странам в борьбе с терроризмом сепаратистских движений туарегов и экстремизмом джихадистских группировок, аффилированных с международными организациями, такими, как «Аль-Кайда»* и «Исламское государство»*. Соответственно, действует этот контингент исключительно в интересах стран сахельского альянса. Установление стабильности в этих государствах посредством силовой составляющей является элементом российского экспорта безопасности.

Российские подразделения находятся в регионе по просьбе правительств африканских стран в рамках действующего законодательства и подписанных межгосударственных соглашений о военно-техническом сотрудничестве. То есть, их нахождение здесь, с юридической точки зрения, абсолютно легально, поскольку правительства этих стран признаны мировым сообществом.

Важно отметить, что законность присутствия в регионе российских вооружённых формирований находится в прямой зависимости от легитимности властей африканских государств. Между тем, легитимность последних, с учётом того, что они не контролируют часть собственных территорий, в пределах которых продолжаются постоянные или, как минимум, весьма длительные вооружённые конфликты (национальные, этнические, региональные, местные и так далее), весьма относительна.

.

.

Но ключевой момент – подразделения Группы «Вагнер» с 2021 года принимают прямое участие в вооруженном конфликте, боевых операциях и мероприятиях по поддержанию конституционального порядка в Мали. Естественно, совместно с подразделениями малийской армии.

А это даёт повод международным неправительственным и правозащитным организациям обвинять российских бойцов в ряде нарушениий международных законов и законов ведения войны, включая внесудебные расправы, насилие над местным населением и мародёрство. Выдвигаются даже версии, что подразделениями «Вагнера» контролируются золотые прииски на территории Мали.

Но давайте разберёмся какие именно цели преследует РФ МО в Мали при помощи присутствия боевых подразделений.

.

.

Очевидно, что для России это, прежде всего, фактор геополитики. Присутствие российского контингента – наиболее действенный метод позиционирования себя не только в качестве надёжного партнёра, но и союзника в борьбе с неоколониализмом.  С целью вытеснения коллективного Запада из региона.

В действительности, российские экономические интересы и гуманитарные проекты ограничиваются здесь политическими декларациями без всякой практической реализации. В то же время эти составляющие успешно используются для укрепления своего присутствия «ситуативными союзниками» России в регионе. В частности, Китаем и Турцией.

Между тем, интересы стран Сахеля гораздо более экзистенциональны – без внешней военной помощи национальные вооруженные силы не в состоянии справится с угрозой развала государства в борьбе с незаконными вооруженными формированиями.

.

.

Это не их вина, это их беда – в большинстве бывших французских колоний национальные армии носили декоративный характер, вопросы национальной безопасности находились на попечении и в зоне ответственности бывшей метрополии. Россия просто заняла место Франции, также, как подразделения «Африканского корпуса» и Группы «Вагнер» приняли на себя задачи французских вооружённых сил, поставленных, в том числе в рамках операции «Бархан» (Opération Barkhane).

Напомним, попытка этой операции была предпринята французскими вооружёнными силами в Мали, Чаде, Буркина-Фасо, Мавритании и Нигере. Направлена она была против исламистских террористических группировок в этих странах. При этом, Франции здесь оказывали поддержку, в частности, Великобритания и Германия. Однако в ноябре 2022 года эта операция, цели которой так и не были достигнуты, была прекращена.

Таким образом, значительная часть ответственности за развитие ситуации в регионе перешла к России (ведь, «мы в ответе за тех, кого приручили», как совершенно справедливо утверждал Антуан де Сент-Экзюпери), а вместе с тем – и все сопутствующие проблемы в части обеспечения национальной безопасности.

.

.

В то же время возникают и новые проблемы.

Например, с теми же туарегами – Франция в своё время старалась поддерживать определённый нейтралитет по отношению к ним, Россия же вступила с ними в вооруженную конфронтацию.

Кроме того, в стране, помимо FAMa, действуют и группы проправительственных этнических ополчений, в частности, догонов и даже тех же туарегов, лояльных центральной власти. И здесь мы приходим к основной проблеме, возникающей при участии иностранных воинских подразделений в локальных вооруженных конфликтах – отсутствию централизованного управления военными операциями.

.

.

Так, формально руководство Мали обладает полной властью, но сказать, что российские подразделения находятся в его беспрекословном подчинении, нельзя. Также, как и те самые проправительственные боевые ополчения. Поэтому можно не сомневаться, что рано или поздно такая ситуация спровоцирует конфликт интересов. Даже несмотря на тесные партнёрские отношения.

Допустим, в Афганистане советские войска оказались втянуты во внутренние интриги руководства страны. В Сирии российские подразделения вступали в боевое противостояние не только с исламскими экстремистами, но вынуждены были бороться и с группами умеренной оппозиции центральной власти, что, как можно предположить, вовсе не входило в первоначальные планы России.

Проводя аналогию с распространённым в настоящее время аутсорсингом, внешняя структура не находится под полным контролем заказчика, сохраняя определённую субъектность.

.

.

Существует и ещё одна проблема, которая, если и не вытекает, то напрямую связана со всем вышеизложенным.

Общепринятый факт, что в любом организме, компенсирующем внутренний дефицит за счёт экзогенных источников, со временем происходит деградация и купирование эндогенной возможности восстановления. Участие же иностранных подразделений во внутреннем конфликте подобно длительной гормонозамещающей терапии, при которой постепенное прекращение организмом собственного воспроизводства гормонов аналогично полному отстранению государства от участия в острой фазе вооруженного конфликта и делегирование широкой монополии внешнему актору.

Это своего рода стероидный вариант, при котором существует определённая точка невозврата, после которой самостоятельное восстановление организма невозможно. То есть восстановление обороноспособности национальной армии при действующем правительстве уже невозможно – вывод иностранного контингента неизбежно приведёт к полному коллапсу государства.

.

.

Кстати, мы имели возможность неоднократно наблюдать всё это – особенно красочным был выход американских войск из Афганистана в 2021 году. А, напомним, что вошли они туда аж в 2001-м.

Отталкиваясь от этого, можно предположить, что даже единичные участия иностранных контингентов непосредственно в боевых столкновениях во внутреннем конфликте запускает процессы, которые сложно остановить, после чего они будут только расширяться и ускоряться.

Это сравнимо с проведением аутсорсинга критического направления, не предусматривающего его замену на внутреннюю структуру, при отсутствии аналогичных предложений на рынке. Очевидно, что это неминуемо приведёт к полной зависимости от внешнего контрактора. Прекращение же контрактором исполнения задач аутсорсинга, в свою очередь, станет причиной неизбежной остановки всей предыдущей деятельности.

.

.

Также следует иметь в виду, что для иностранных военных контингентов, при непосредственном участии в локальном конфликте, всегда крайне велики репутационные и имиджевые риски, которые могут нанести серьёзный удар по международному престижу, в том числе и материнского государства соответствующих формирований.

Так, локальные военные конфликты редко обходятся без каких-либо серьёзных нарушений или даже военных преступлений, совершённых той или иной стороной. И вполне очевидно, что любая из этих сторон постарается переложить свою вину, если не на противоборствующую сторону, то на иностранных военных, вовлечённых в локальное противостояние. Кроме того, участие в длительных локальных конфликтах практически гарантирует, что, рано или поздно, отдельные иностранные подразделения будут разгромлены.

.

.

При этом нужно понимать, что у служащих национальных военных подразделений, в случае привлечения им в поддержку зарубежных войск, всегда есть соблазн «умыть руки» и «свалить» все возможные преступления и неудачи исключительно на иностранных «наёмников».

Впрочем, есть достаточно простое и эффективное решение всех перечисленных проблем без ведения непосредственно боевых действий.

А именно – готовить к реагированию на любые возможные угрозы национальную армию и органы правопорядка, участвовать в широком реформировании системы безопасности и полномасштабной программе обучения кадров, поставлять современную военную технику и вооружение. У России достаточно возможностей для реализации этих целей на длительную перспективу, не говоря уже, что, в принципе, такое сотрудничество и взаимодействие можно осуществлять на постоянной основе.

.

.

При таком подходе, иностранные, а, в данном случае, российские боевые подразделения, безусловно, могут понадобиться, но исключительно для охраны государственных учреждений и объектов критической инфраструктуры. И тут у России имеется прекрасный опыт. А, кроме того, это открывает дополнительные возможности для создания в стране пребывания комфортных условий для российского бизнеса.

Между тем, такая деятельность инвариантна от правительств и минимизирует репутационные риски. А, что особенно важно, не подразумевает вовлечения российских граждан во внутренние вооруженные конфликты других стран и, соответственно, их массовой гибели на чужбине.

Собственно, действовать необходимо в духе наказа президента России Владимира Путина: «Африканским проблемам – африканские решения». Но принципиально важно, чтобы этот наказ не остался всего лишь красивым лозунгом, а действительно воплощался в реальную жизнь…