.
.
«Золотой треугольник»
– «Золотой треугольник» – это главный центр региональной преступности?
– Это – один из трёх главных районов мира по производству наркотиков. Аналогичные центры есть в Латинской Америке (Колумбия, Мексика, Перу, Венесуэла и Боливия) и на Ближнем Востоке («Золотой полумесяц» – Афганистан, Пакистан, Иран и та далее). Что касается «Золотого треугольника», он находится в Юго-Восточной Азии, на стыке границ Мьянмы, Лаоса и Таиланда, а также Китая. Границы между странами там достаточно условны, поскольку проходят по территории труднопроходимых горных районов. По обеим сторонам границ проживают одни и те же народности, которые исторически перемещаются туда-обратно.
Там давно выращивался опийный мак, правда, в очень небольшом количестве, поскольку изготавливаемые из него опиаты тут же, на месте, потреблялись местными жителями. И, по большому счёту, дальше этого дело не шло. Так было до 1940-х, когда началась гражданская война в Китае между национальной партией «Гоминьдан» и Коммунистической партией Китая (КПК). Тогда терпящие поражение остатки военной группировки «Гоминьдана» ушли с территории китайской провинции Юньнань и осели в Бирме, в труднодоступном горном штате Шан. Так называемая «потерянная дивизия» начала сотрудничать с американцами. У США тогда были реальные планы снабдить эту армию и снова бросить в бой против бойцов КПК.
Разработкой и подготовкой соответствующей специальной военной операции тогда занималась первая объединённая разведывательная служба США, созданная во время Второй мировой войны. А именно – Управление стратегических служб (Office of Strategic Services, OSS), которое было сформировано для координации шпионской деятельности всех видов американских вооруженных сил за рубежом как агентство Объединенного комитета начальников штабов (Joint Chiefs of Staff, JCS). На основе OSS после войны было создано ЦРУ – Центральное разведывательное управление США (Central Intelligence Agency, CIA). Напомним, что Закон о ЦРУ в Соединённых Штатах был принят только в 1949 году.
Итак, OSS разработала специальную операцию, но для её осуществления нужно было найти достойное финансирование, обеспечить которое как раз и было решено за счёт доходов от развития наркоторговли. В итоге агенты OSS организовали логистику производимого в штате Шан «продукта» – предоставили выходы на внешние рынки, в частности – американские, а также наладили систему транспортировки.
Так начала функционировать система производства и продажи опиатов. Однако необходимость в финансировании остатков армии «Гоминьдана» отпала – довольно скоро всем стало понятно, что никакого контрнаступления на Китай не будет. Руководство «Гоминьдана» переместилось из Бирмы на Тайвань. Между тем, созданная американцами система продолжила действовать, расширяя свою географию, наращивая обороты и увеличивая эффективность. Как известно, во время войны во Вьетнаме американцы возили наркотики из Юго-Восточной Азии самолётами через свои военные базы. Затем была создана система специализированных аэропортов, и даже появилась отдельная авиалиния для переправки «товара» на внешние рынки, организованная совместно с Тайванем. Действовала она также и в Лаосе.
.
.
– Какие страны были задействованы в этом бизнесе?
– Система производства охватывала юг Китая, частично Лаос и Бирму, север Таиланда. Дальше «товар» транспортировался при участии Тайваня и при активной поддержке американцев до конечных рынков сбыта, которыми стали главным образом Северная Америка и Западная Европа.
С тех пор этот регион – «Золотой треугольник» – так и остаётся одним из крупнейших мировых центров производства наркотиков. Ранее это были в основном опиаты, но в последние годы, начиная, наверное, где-то с 2016-го, в первую очередь это синтетические наркотики, включая метамфетамины.
Что касается периферийных этнических группировок и незаконных вооружённых формирований Мьянмы, так исторически сложилось, что производство и торговля наркотиками являются ключевыми источниками их финансового обеспечения. Именно это позволяет им оставаться дееспособными – поддерживать существование на мьянманской территории квазигосударственных образований различной степени независимости, закупать вооружения и вести боевые действия, как между собой, так и против правительственных сил страны. По факту, только крупных незаконных вооружённых формирований в Мьянме действует около нескольких десятков.
Сырьё для производства закупается в основном в Китае. Технологами в лабораториях на территориях, подконтрольных этническим группировкам, выступают, как правило, китайцы и тайваньцы. Распространение «товара» идёт различными путями, как непосредственно из самой Мьянмы, так и через Лаос, Вьетнам и Таиланд – через последнюю страну идёт основной поток экспорта. Поставки осуществляются главным образом через морские порты, в первую очередь «товар» уходит, как несложно догадаться, на рынки Австралии и Новой Зеландии, Канады и США, Японии и Южной Кореи. Непосредственно логистикой и транспортировкой сейчас занимаются китайские «триады».
.
.
Киберпреступность
– В информационном поле достаточно много новостей, касающихся сильно развитой киберпреступности на территориях, неподконтрольных центральным властям Мьянмы, а также частого попадания там иностранцев в рабство. Это действительно так?
– Это веяния самого последнего времени, которые, по большому счёту, тоже относятся к «Золотому треугольнику».
Волна кибермошенничества в регионе началась где-то годов с 2017-2019-х. А дополнительный, мощный импульс это направление получило в период ковида. Особенно в Мьянме. Изначально крупные центры были ещё на Филиппинах и в Камбодже. Однако у «авторитетных бизнесменов» первой из этих стран из-за ковида возникли сложности с доставкой на Филиппины кибер-работников из Китая. В Камбодже это дело тоже несколько застопорилось, так как хорошие отношения китайских властей с камбоджийскими позволили им устраивать совместные облавы на кибермошенников. И хотя киберпреступность там и по сей день существует, с этим явлением жёстко борются, начиная как раз года с 2019-го. Мьянма же, с учётом плохо охраняемой границы с Китаем, собственно, и стала в период ковида основным направлением паломничества кибер-работников и наиболее быстро растущим центром развития киберпреступности в регионе. Впрочем, масштабы этого бизнеса в Мьянме продолжали наращиваться и уже после открытия Китаем своих границ, то есть буквально в 2022-2023 годах.
Суть бизнеса, развиваемого киберпреступностью, в следующем. В серые зоны – на неподконтрольные центральным мьянманским властям территории (в первую очередь в штат Шан) разными способами заманиваются «специалисты». В том числе и с помощью фиктивных предложений о высокооплачиваемой работе. Там их сажают за компьютеры и смартфоны, и заставляют заниматься всевозможными незаконными операциями по вытягиванию денег у потенциальных клиентов. Основная масса «работников» – китайцы. Главная точка приложения усилий – китайцы на территории Китая. То есть, главным образом кибермошенники нацелены на получение посредством обмана доступа к финансовым ресурсам именно жителей КНР. Нахождение за пределами Китая – вполне осознанный шаг, поскольку там китайским властям преступников тяжелее достать. Потому, что в самой КНР киберполиция работает отлично.
По существующим оценкам, сейчас в Мьянме находится в общей сложности порядка 120 тыс. таких «работников». Подавляющая их часть – китайцы, но есть и представители других стран. Дело в том, что с некоторых пор в этот бизнес стали набирать также тайцев (их достаточно много), индонезийцев, малайцев, филиппинцев. Соответственно, каждый из них разводит «клиентов» из своих стран. А в последнее время, дабы расширить географию охвата, стали привлекать и европейцев, чтобы выманивать деньги из потенциальных «клиентов» в Европе. Кстати, по имеющимся оценкам, сейчас в Мьянме «трудится» аналогичным образом около 400-500 человек и с постсоветского пространства.
Одно из ключевых условий приёма на эту «работу» – хорошее знание языка именно той страны, на которую нацелены усилия мошенников. Потому, что основа такого бизнеса – прямые коммуникации с людьми. А вполне очевидно, что, допустим, те же европейцы вряд ли пойдут на контакт с людьми, слабо владеющими их родными языками.
Так что теперь кибер-работников нанимают, по сути, со всего мира, для которого кибермошенничество становится огромной проблемой. По существующим оценкам, оборот средств в этой нише составляет в мировом масштабе порядка 40 млрд долларов в год – именно столько удаётся выманить у доверчивых людей.
Между тем, как уже было отмечено, в Азии основная точка приложения усилий мошенников – Китай. Именно китайцы всё это организовывают, вывозят китайских же «работников» на неподконтрольные мьянманским (как, кстати, и китайским) властям территории Мьянмы, откуда они связываются с доверчивыми же китайцами, находящимися в КНР.
И это, безусловно, следствие того, что в своё время американцами здесь был создан тот самый «Золотой треугольник».
.
.
– Разве таких сотрудников нанимают, а не завлекают обманными путями в рабство, из которого потом не выбраться? Периодически всплывает информация, что в Мьянме освобождают неких кибер-рабов, перед которыми их владельцы якобы ставят планы, а если поставленные задачи не выполняются, их чуть ли не на органы отправляют… Или это байки?
– Такая информация действительно появляется, но насколько это – правда, сказать сложно. Впрочем, можно предположить, что на самом деле, как в Мьянме, так и в других странах региона всё зависит от конкретного работодателя, конкретного работника и конкретной ситуации. Где-то – всё жёстко, а где-то – вполне себе человеческие условия.
В любом случае люди занимаются там противозаконной деятельностью, находясь на нелегальном положении. Поэтому очевидно, что, если возникнет конфликт между работником и работодателем, последний вполне себе может повести себя достаточно жёстко, поскольку за правосудием в такой ситуации обратиться просто не к кому.
Отработка поставленных планов – тоже вполне реальна. Допустим, сотрудника могут «перепродать» другой компании, а новый «владелец» захочет окупить вложенные инвестиции.
Но вообще, независимо от того, сам ли кибер-сотрудник согласился или кто-то его каким-то образом заставил, это – работа по 12 часов в сутки без праздников и выходных, без возможности далеко отходить от рабочего места и с целым рядом прочих ограничений. Фактически – вахтовый метод. Понятное дело, что не от хорошей жизни люди идут этим заниматься. Но они, ведь, прекрасно понимают, как незаконность всего этого, так и риск попасть в сложную ситуацию при конфликте с чрезмерно жёстким работодателем.
Например, когда в прошлом году в штате Шан начались боевые действия между правительственными войсками Мьянмы и этническими формированиями, из зоны столкновений эвакуировали иностранцев, работавших как раз в таких центрах кибермошенничества. И выяснилось, что больше половины вывезенных оттуда тайцев уже раньше точно так же работали в Камбодже. И их оттуда тоже уже спасали. Поэтому нельзя исключать, что кого-то где-то, наверное, и берут в кибер-рабство, но большинство работников всё-таки сами выбирают себе такую жизнь.
.
.
Низкий старт
– Какова экономическая ситуация в Мьянме, если не брать во внимание упомянутый нелегальный бизнес?
– На фоне других государств ЮВА, Мьянма остаётся достаточно слаборазвитой страной. В 2015-2021 годах были определённые подвижки в плане развития экономики, но ничего прорывного не случилось. Несмотря на это, можно констатировать некоторый рост благосостояния населения в целом. Об этом, хоть и косвенно, говорят, например, показатели потребления электроэнергии, которые растут из года в год, причём, начиная аж с нулевых годов.
– Какие-то отрасли мьянманского народного хозяйства можно выделить особо?
– Исторически Мьянма была сельскохозяйственной страной. Именно в этой отрасли и сегодня занята подавляющая часть населения. Помимо этого, развита швейная и текстильная промышленность.
Если говорить о добыче полезных ископаемых, в стране есть значительные запасы редкоземельных металлов. Часть этого сырья добывается в тех самых серых зонах по периферии, а весь объём производства идёт, как правило, в Китай. Периодически появляются новости, что мьянманцы закрывают экспорт в КНР. Но его нереально полностью остановить, поскольку этнические группировки получают доход не только от сбыта наркотиков и кибер-мошенничества, но также от нелегальной добычи и торговли полезными ископаемыми. А это – не только редкоземельные металлы, но и олово, например.
Кроме того, Мьянма славится своими драгоценными и полудрагоценными камнями, в частности – рубинами. Когда-то драгоценными камнями были богаты также Таиланд и Камбоджа, но сейчас там запасы фактически исчерпаны. Есть ещё Вьетнам, но вьеты придерживаются негласного моратория на экспорт драгоценных камней, поэтому пока это как бы закрытая ниша. Соответственно, фактически в ЮВА только Мьянма выступает их крупным производителем и поставщиком. Кстати, в основном экспорт идёт через Таиланд, который выступает как бы специализирующимся на этом торговым хабом.
.
.
Для самой Мьянмы очень значимым является добыча и экспорт углеводородов. По данным ООН, доходы от нефти и газа – основная статья пополнения мьянманского бюджета от внешней торговли. Основные потребители сырья в данном случае – Китай и Таиланд.
На текущий момент это, в принципе, всё, что касается сегодняшнего положения экономики Мьянмы. Между тем, перспективы развития страны весьма велики, что признают все без исключения. Пока ситуация остаётся крайне подвешенной. Но и нынешние военные власти позиционируют, да и во внешнем мире это воспринимается именно так, что нынешний период – временный, переходный.
Было много попыток как-то стабилизировать ситуацию. В соответствующих процессах участвовала и Ассоциация государств Юго-Восточной Азии (ASEAN) – был даже принят рамочный документ из пяти пунктов, касательно того, что и как следует делать. Но это не принесло никаких результатов. И очень сомнительно, что на эту ситуацию как-то удастся повлиять извне. Она устаканилась в том виде, в котором есть, и сейчас просто нужно ждать что будет дальше. Что, собственно, все и делают.
При этом перспективы Мьянмы считаются весьма хорошими именно по причине низкого старта. Страна до сих пор практически не освоена, не разработана. Туда можно и нужно приходить. Например, в мьянманский нефтегазовый сектор западные компании достаточно активно заходили ещё в 1990-е. На тот момент тоже были санкции против Мьянмы, но они прекрасно понимали, что смысл вкладываться в страну есть. Впоследствии значительный приток инвестиций из Японии и Южной Кореи отмечался в годы либерализации – в нулевые и в 2015-2021 годы. Причём, шли они уже больше в развитие промышленности, чем в добычу полезных ископаемых.
В настоящее время внешние игроки, в принципе, также готовы вкладываться в Мьянму. В частности, Китай. Причины вполне понятны – соседняя страна с огромной экономикой, которой требуется всё больше и больше ресурсов, которые есть прямо под боком – в Мьянме.
Более того, Мьянма для Китая, пожалуй, даже важнее как транзитная территория. Потому, что это одно из двух направлений, которые позволяют КНР обходить «узкий» Малаккский пролив. Именно через него идёт львиная доля поставок вообще всех ресурсов и товаров, как в Китай, так и из него. И китайцы очень болезненно относятся к тому, что, в случае развития какого-либо конфликта с коллективным Западом и, в частности, с США, это станет «узким» местом, которое ничего не стóит перекрыть и заблокировать таким образом торговый поток.
.
.
Соответствующая концепция была принята китайцами на вооружение ещё при Ху Цзиньтао (генеральный секретарь ЦК КПК с 2002 по 2012 годы, председатель КНР с 2003 по 2013 годы). Она предполагает активное развитие двух ключевых транзитных направлений. Первое – торговый коридор через Пакистан, который даёт Китаю выход к Индийскому океану. Второе – транзитный коридор через Мьянму, который, кстати, включён в инициативу «Один пояс – один путь». Как и в случае с Пакистаном, его задача ровно такая же – связать КНР с Индийским океаном, только в этот раз – через Мьянму.
В рамках развития мьянманского направления с 2013-2017 годов действуют трубопроводы, по которым углеводороды, поступающие по морю в штат Ракхайн, перекачиваются из портовых терминалов на нефтеперерабатывающие заводы в китайскую провинцию Юньнань. Параллельно трубопроводным маршрутам китайцы сейчас активно строят и железнодорожные пути, способные транспортировать те же грузы в тех же направлениях. Кроме того, есть проект строительства в Мьянме глубоководного порта Чаупхью, а также создания вокруг него специальной экономической зоны, что должно дать дополнительные мощные стимулы для развития этого направления торговли в обход Малаккского пролива в процессе реализации концепции «Пояс – путь».
Таким образом, китайцы не просто готовы вкладывать в Мьянму инвестиции, а уже этим занимаются. И, пожалуй, ключевая проблема для Китая на данном пути – всё та же необустроенность, плохая подконтрольность и периодические боевые действия на мьянманских территориях, через которые как раз и проходит этот экономический коридор (штаты Ракхайн и Шан, в частности).
.
.
– Помимо китайцев, ещё кто-то проявляет заинтересованность к инвестициям в Мьянму?
– До сих пор в страну довольно активно вкладывались японцы и корейцы. И, думаю, они, в принципе, готовы продолжить эту практику. Если коллективный Запад выступал и выступает за санкции и ограничения против Мьянмы именно экономического характера, Япония категорически против этого. Японцы придерживаются линии, что такая блокада приведёт к полной потере страны в пользу КНР. Поэтому Япония – за активное наращивание экономического взаимодействия, призванного предоставить региону альтернативу растущему влиянию Китая и поддерживать здесь конкуренцию с ним.
Надо сказать, что и мьянманцам это тоже крайне интересно, дабы не попасть в полную зависимость от китайцев. Отношения между Мьянмой и Китаем достаточно своеобразные – мьянманцы не спешат бросаться в объятия КНР, но и Китай ведёт в этом плане достаточно аккуратную политику. Обе стороны понимают, что взаимодействие неизбежно, как по географическим причинам, так и по экономическим, но готовы строить его исключительно на взаимовыгодной основе.
.
.
Линии связующего коридора
– Каковы сегодня взаимоотношения Мьянмы с соседями, ведущими мировыми игроками? Можно кого-то назвать её союзниками и противниками?
– Вряд ли можно утверждать, что у Мьянмы есть какие-то явные внешние противники, поскольку яростного противостояния ни с кем не было, и нет. Да, с коллективным Западом и, в частности, с США отношения натянутые. Но не больше. Никакого жёсткого варианта противостояния, как, допустим, между Соединёнными Штатами и Северной Кореей, нет. Даже ничего подобного. Со всеми остальными Мьянма, в общем-то, готова взаимодействовать и даже дружить.
В то же время и особо близких друзей у мьянманцев тоже нет. История развития страны с 1960-х и вплоть до 2010-е способствовала перманентной направленности внутрь себя, культивированию собственной автаркии. Мьянманцы изначально рассчитывали исключительно на свои силы, даже не надеясь на то, что им что-либо предоставят извне. Короткий период гражданского правления в стране, скорее, большое исключение. Поэтому сохраняется некоторая обособленность самой Мьянмы, которая по-прежнему находится в изоляции. Что и как будет дальше – непонятно.
Отдельно можно выделить достаточно тесные отношения Мьянмы с Таиландом. Кстати, во многом именно по линии военных – и там, и там они всегда были сильны. При том, что исторически Бирма и Сиам (Таиланд) всё время воевали друг с другом, по сути, являясь ключевыми соперниками в регионе. Сегодня, даже несмотря на всестороннее давление коллективного Запада на Мьянму, тайское руководство сохраняет и поддерживает достаточно близкие контакты с мьянманским, в том числе и не совсем формальные, выражая готовность общаться и взаимодействовать.
.
.
Конечно, в данном случае со стороны Таиланда присутствует и вполне себе «шкурный» интерес, ведь Мьянма крайне интересна и важна для развития тайской экономики. Это источник и минеральных ресурсов, и дешёвой рабочей силы. Как уже сказано, бирманцы составляют подавляющую часть гастарбайтеров в Таиланде. Как минимум 15% импортируемого тайцами природного газа добывается в Мьянме. Эти связи настолько важны и значимы, что никто не будет их портить по каким-то надуманным причинам, типа защиты принципов демократии во всём мире или чего-то подобного.
Если брать в расчёт более широкие рамки, допустим, АСЕАН, в регионе были государства, выступившие за оказание давления на военное правительство Мьянмы после февраля 2021 года и поддержку подпольного «Правительства национального единства». Это, в частности, Малайзия. Своеобразную позицию заняла и Индонезия, с самого начала активно участвовавшая в процессе в качестве переговорщика.
С остальными странами ЮВА (например, Камбоджей, Вьетнамом и Лаосом) отношения выстраиваются следующим образом: они не вмешиваются в дела Мьянмы, а она, в свою очередь, платит им той же монетой. И – никаких особых проблем между ними нет.
Впрочем, даже откровенно прозападные силы в регионе, такие, допустим, как Республика Сингапур, с мьянманцами предпочитают не ссориться. Так, у Мьянмы богатый опыт обхода санкций, под которыми страна находится с прошлого века, и именно Сингапур играет здесь весьма существенную роль. Значительная часть серых финансовых схем в интересах Мьянмы проводится при участии сингапурского бизнеса, который прекрасно на этом зарабатывает. И, опять же, портить эти супервыгодные отношения в угоду каким-то политическим, а, тем более, идеологическим стереотипам, никому не интересно.
Плюс, есть ещё очень важный момент. Мьянма – связующий коридор не только по линии север-юг (Китай – ЮВА), но и по линии запад-восток (Индия – ЮВА). А, соответственно, в реализации таких проектов горизонтальной направленности, например, автомобильных шоссейных трасс, крайне заинтересована Индия, которая тоже занимает по поводу Мьянмы достаточно взвешенную позицию, которую своими инвестициями в определённой мере вполне готов поддерживать и индийский бизнес.
Причём, как и в случае с Китаем, у Индии здесь есть особый интерес. Дело в том, что в силу целого ряда особенностей (исторических, географических, этнических и так далее) северо-восточные индийские штаты довольно плохо связаны со всей остальной Индией. Как результат – доставка грузов из одной части страны в другую зачастую осуществляется через территорию Мьянмы. Грузы отправляются из Индии по морю в мьянманские порты, далее – поднимаются речными судами вверх по мьянманским рекам, а затем перевозятся автомобильным транспортом уже непосредственно в те самые северо-восточные индийские штаты.
Беседу вёл Денис Кириллов
Продолжение следует…