Нефть, газ и водород
– Андрей Владимирович, что представляет собой Северная Африка в энергетическом плане?
– Если говорить в целом о Северной Африке – напомню, я исключаю Египет как срединную страну из этого не географического, но политического и экономического региона, – то наиболее мощными энергетическим государствами здесь остаются Ливия и Алжир. В энергетическом плане это исторически два гиганта. Ливия, конечно, это больше нефть, притом, нефть суперлёгкая, которая всегда продавалась на мировых рынках не с дисконтом, а с премией. Алжир – это, прежде всего, газовый гигант, который снабжает голубым топливом Европу через Италию. Остальные североафриканские страны – Тунис, Марокко и Мавритания – здесь особо не выделяются. Поэтому и тон в энергетической игре всегда задавали Ливия и Алжир.
.
.
Андрей Зелтынь
.
Понятно, что Ливия из этой игры на длительный период выбыла. Периодически восстанавливаемые объемы добычи нефти не очень-то обнадёживают, потому, что ситуация внутри страны остаётся неотрегулированной, политические риски для иностранных инвесторов крайне велики. Хотя многие начали потихонечку туда возвращаться.
Алжир в этом плане, конечно, более стабилен. Никаких там потрясений с точки зрения работы топливно-энергетического сектора в последние годы не было замечено, несмотря ни на что. Этим направлением там плотно занимается государство – держит под жёстким контролем весь энергетический потенциал, что соответствует чаяниям алжирской элиты. Что, кстати, прямо противоположно тому, что происходит в той же Ливии. Несмотря на то, что там всегда была государственная нефтегазовая компания National Oil Corporation (NOC), Ливия изначально всегда полагалась на транснациональные и, преимущественно западные компании, которые работали и работают на условиях предоставляемых концессий. Для каждого иностранного инвестора условия свои. Эту систему ввёл ещё Каддафи и пока тех правил никто не отменял.
.
.
Что будет в энергетическом секторе Ливии дальше – невозможно прогнозировать. Но, думаю, что Турция может заявить свои права на ливийские недра и попытается отжать у традиционных концессионеров все месторождения углеводородов, какие удастся. Но, в принципе, там пока ничего не изменилось. Тот, кто вошёл раньше, остаются до сих пор. Вроде бы даже никто особо и не отказывался от уже имеющихся концессий, просто вынуждены были частично или полностью заморозить проекты до лучших времён. Поэтому смогут ли турки что-то отжать или нет – большой вопрос.
Пока же вполне очевидно, что Турция нацелена на получение контроля над строительным комплексом Ливии. Поэтому вполне возможно, что в ближайшее время турки и не будут соваться в топливно-энергетический комплекс (ТЭК). А вот итальянцы и французы – совсем другое дело. Сейчас они находятся в смертельной схватке между собой за право быть титульными партнёрами для NOC в плане разработки нефтегазовых месторождений. Особенно большую инициативу в этом плане проявляют французы.
Впрочем, Франция ещё со времён президента Николя Саркози (в 2007-2012 годах), очень хотела закрепить за собой весь ливийский ТЭК. Пока – не получилось, но понятно, что французы будут стараться и дальше двигаться в этом направлении.
.
.
– В ливийском ТЭКе и немцы работают…
– Да, там есть германская Wintershall, но это вовсе не означает, что немцы активно стремятся в Ливию. Нефтяные проекты Wintershall здесь, скорее, исключение, чем правило. Потому, что север Африки – это не «немецкая» территория. Немцы пришли в Ливию ещё при Каддафи. И это было связано с тем, что они согласились продать ливийскому лидеру некоторые ядерные технологии – имеется в виду «железо». В обмен же получили в качестве адекватной компенсации нефтяные концессии. А так выдающейся активности немцев на севере Африки не замечено.
Кстати, немцев для захода в энергетический сектор Ливии в своё время успешно использовала Группа «Газпром». Из российских компаний в этой стране также более или менее успешно действовала «Татнефть».
.
.
– Поменялась ли в последнее время энергетическая стратегия североафриканских стран?
– Я пока не вижу изменения стратегических задач. Алжир постоянно поддерживает свой уровень одного из основных поставщиков в Европу. Для страны это важно, как с экономической, так и с политической точек зрения. Потому, что, так или иначе, но он привязывает к себе Италию, а через неё и весь Евросоюз. Масштабными поставками газа в Европу он обеспечивает себе политическую поддержку стран ЕС, «если что».
Ливии пока о стратегии говорить не приходится. Пока не пройден политический кризис в стране, там просто будут использовать то, что всё ещё работает. Это – слёзы по сравнению с тем, что было раньше, и, тем более, с тем, что может быть. Но, учитывая новые месторождения углеводородов, открытые на шельфе, конечно, после решения политических вопросов, Ливия может снова стать одним из важных мировых поставщиков нефти.
Между тем, на севере Африки назревает и другая, крайне интересная энергетическая история. Речь идёт о новом перспективном направлении – водородном. Не зря же Германия подписала с Марокко большое соглашение на поставки в Европу «зелёного» водорода. На базе этих договорённостей предполагается построить 2,5 тыс. км водородопровода. Вероятно, это и есть то «светлое энергетическое будущее», на которое следует ориентироваться.
.
.
И, кстати, не случайно соглашение подписано именно с Марокко. Очевидно, что технологически и географически Марокко будет в состоянии Европе этот продукт давать. Впрочем, вопросы с технологиями там пока ещё не решены. «Зелёный» водород по-прежнему очень дорогой. Но, в принципе, технологии сейчас быстро развиваются. И, в конце концов, думаю, что уже в обозримой перспективе мы увидим некую трансформацию на этом направлении. Если этот проект будет удачным, то и другие подтянутся работать на этом направлении.
Между тем, нужно говорить не только о «зелёном», но и «голубом» водороде. По крайней мере, на последнем экономическом форуме высоких технологий в Марокко израильтяне представили некую новую технологию по утилизации углекислого газа при производстве Н2. Если она окажется действительно «товарной» и обеспечит адекватную утилизацию СО, то «голубой» водород может стать ещё более значительно конкурентоспособным в сравнении с Н2 «зелёным».
Если марокканский проект оправдает ожидания немецких инвесторов, думаю, что следующим в эту историю обязательно ввяжется Алжир. И энергетическая карта севера Африки начнёт меняться. Но, конечно, это произойдёт не завтра. Кроме того, марокканский проект может получиться успешным технически, но с точки зрения экономической целесообразности себя не оправдать. Между тем, рядом – Алжир, у которого есть природный газ – сырьё для производства «голубого» водорода. Поэтому развитие водородной инфраструктуры в Марокко может делаться в расчёте на то, что в будущем к проекту подключится Алжир. Либо алжирцы будут производить и поставлять «голубой» водород через Марокко в Европу. Либо алжирский газ пойдёт в Марокко, где из него будет вырабатываться «голубой» водород, а затем – экспортироваться его в Европу.
.
.
– А смогут ли договориться между собой Алжир и Марокко, учитывая их нынешнее противостояние?
– Если будет серьёзная экономическая выгода, конечно, они договорятся. Более того, в этом случае, они и все пограничные вопросы между собой стремительно решат.
Да, что касается производства «зелёного» водорода. По моему мнению, в обозримой перспективе – это утопия. Но на что рассчитаны проекты его производства в Марокко и не только? На то, что в итоге появится новая технология фотовольтаики, с более высоким КПД. Причём, этот коэффициент должен увеличиться в разы. Это позволит совершать дешёвое опреснение больших объёмов воды и, соответственно, производить более адекватный по себестоимости «зелёный» водород. Когда-то, наверное, это обязательно произойдёт. Потому, что мы видим, что сегодня солнечные электростанции очень сильно отличаются в лучшую сторону от тех, что были даже 10-15 лет назад. Можно предположить, что, ещё через какое-то время, это вообще превратится в «пушку-бомбу» – будет только летать. И всего будет много и дёшево. Но это дело более отдалённого будущего. Поэтому, я так понимаю, что договорённости между Германией и Марокко как раз направлены не столько на получение товарного «зелёного» водорода, сколько на интенсификацию работ и исследований на этом направлении.
А вот у «голубого» водорода есть большое будущее уже в обозримой перспективе. Потому, что для экономической и экологической целесообразности его производства там всего лишь нужно доработать технологию улавливания СО. Как только это произойдёт, все будут жить долго и счастливо. И думаю, что японцы, будучи прагматичными людьми, объявили Японию страной водородной экономики, рассчитывали как раз на «голубой» водород, а не на «зеленый».
В этой ситуации именно Алжир может стать основным поставщиком этого продукта с севера Африки, через Марокко или напрямую, в Европу. Но думаю, что Алжиру будет очень выгодно кооперироваться с Марокко на этом направлении, если они – каждый со своей стороны – увидят достаточные экономические выгоды.
Поэтому, думаю, что именно в этом направлении процесс будет идти. Ну и, конечно, может быть, когда-нибудь появится новая, доработанная технология превращения солнечной энергии в электричество, которая позволит популяризировать и «зелёный» водород. Правда, в этом случае основным мировым экспортёром будет, скорее всего, уже не Марокко и не Алжир, а, например, Саудовская Аравия.
.
.
Прагматизм – высочайшая стадия
– Какова история советско-африканского и российско-африканского взаимодействия? Каковы перспективы этого сотрудничества в Северной Африке?
– История СССР в Северной Африке очень сильно похожа на то, что делалось Советским Союзом в целом на Ближнем Востоке. Да и вообще везде за пределами СССР. Советская внешняя политика держалась на двух китах. Первый – антиколониальное движение. Советский Союз прославился тем, что всегда очень активно поддерживал национально-освободительные движения, в том числе и в африканских странах. Такое – не забывается. Притом поддерживал всесторонне. И политически – через ООН, и в военном плане – поставками вооружений, техники и специалистов. И в определённой степени финансово, хотя возможности СССР в этом плане были не слишком велики. Поэтому в основном это осуществлялось посредством поставок определённой продукции.
Второй кит – подготовка и воспитание национальной элиты. Советский Союз тут ничего не придумывал сам. Это было перенято у британской Ост-Индской компании, которая ещё с ХVIII века готовила политические элиты по всему миру, лояльные Великобритании. Ежегодно СССР квотировал тысячи студенческих мест в советских вузах. В основном, конечно, в технических, медицинских и сельскохозяйственных, но и в военных. В них бесплатно обучались студенты из Африки, которые затем уезжали на родину и формировали просоветскую элиту на территории своих стран. Насколько эта элита была устойчивой – отдельный вопрос. Потому, что историческая память в Африке о помощи Советского Союза, осталась и она весьма сильна. Это огромное наследие, которое получила Россия. Правда, с развалом СССР, наша страна не очень-то по хозяйски этим распорядилась.
Да, есть ещё третья важная вещь, которую нельзя сбрасывать со счетов. Дело в том, что, помимо всесторонней советской помощи, Советский Союз всегда был элементом альтернативного давления африканских стран на США и Западную Европу. Так, в пылу переговорных процессов с коллективным Западом, СССР всегда использовался африканскими политическими элитами в качестве элемента шантажа: «Если вы нам не дадите это, мы пойдём к Советам». И это всегда отлично работало. Более того, политическое руководство Советского Союза прекрасно об это знало, и очень грамотно этим пользовалось в своих интересах. Это был прагматизм, доведённый до своей высочайшей стадии.
Если перейти к взаимодействию России и Африки, ничего с тех пор, по сути, не изменилось. Кроме одного – ставшая преемницей Советского Союза Россия перестала уделять Африке достаточно внимания. В общем-то, это был вполне объективный процесс, поскольку нам и своих нерешённых проблем хватало. Поэтому к Африке наша страна вернулась, по сути, совсем недавно, на волне исторической ностальгии, которая существует в африканской политической элите. Многие вещи, конечно, уже подзабыты, и теперь их будет очень сложно восстанавливать. Африканские страны, безусловно, прекрасно помнят советскую помощь. Но, эксплуатируя эту историческую память, нужно понимать, что этим сыт не будешь. Помимо положительной риторики, нужно представить и какую-то внятную «дорожную карту» развития сотрудничества, как со всем регионом, так и с каждым североафриканским государством.
Конечно, сегодня Россия ограничена в политических и материальных ресурсах в сравнении с временами, когда в мире действовал Социалистический блок. Но наша страна прекрасно знает, чем и мы можем быть полезны Африке, и, в свою очередь, она нам. Пока Россия не очень хорошо владеет инструментарием для достижения своих целей, но, при правильном подходе, эта ситуация, конечно, изменится. Но это потребует очень высокого экспертного знания ситуации и добротной аналитики, позволяющей принимать грамотные решения. А над этим – ещё надо работать.
.
.
– Как вы думаете, что нужно реально делать, чтобы это взаимодействие начало приносить реальные плоды?
– В каждом конкретном случае есть свои исходные данные, которые нужно анализировать, а на основе этого – принимать специфические решения. Универсального подхода здесь быть не может – для каждой страны, каждой конкретной стороны, каждого направления – своё.
Очевидно, что конкурировать с китайцами в плане предоставления огромных выгодных кредитов мы не в состоянии. Наша безусловная сильная сторона – право вето в Совете безопасности ООН. В то же время у нас достаточно много высокотехнологичных стартапов и небольших бизнесов, которые готовы работать в обеспечении питьевой водой и в малой электрогенерации (прежде всего, коммунальной), которые необходимы вообще всей Африке. Свои энергоресурсы на континенте есть, так что сырьём такие проекты будут обеспечены. Но не хватает технологий, которые есть у нас. И у нас есть малые компании, которые разрабатывают отличный софт, необходимый для управления коммунальными услугами, городским хозяйством и так далее, и тому подобное.
У нас есть достаточно компаний, которые готовы обеспечивать дистрибуция продуктов питания, ширпотреба. У нас есть хорошая бытовая и сельскохозяйственная химия. У нас это всё есть. С этим надо в Африку идти. У нас точно хватит денег, чтобы поддержать выход этих компаний на африканские рынки, чтобы они предлагали свои технологии, товары и услуги, имели свои разгонные операционные финансы, пока они не выйдут на самоокупаемость. Здесь – можем побить всех. Потому, что китайцы нам здесь не конкуренты. Они не поощряют малый бизнес за границей. Они идут крупными государственными корпорациями. А мы можем это сделать. И для этого огромных денег не надо. Но здесь нужна финансовая господдержка выхода нашего бизнеса на эти рынки.
Кстати, мы много чего можем предложить не только Африке. Крупные российские корпорации могли бы обеспечить это финансирование, а на плечах этих малых компаний и стартапов заходили бы на уже подготовленную почву со своими проектами – большими и малыми.
Большинство зарубежных инвесторов приходит в Африку с целью добывать сырьё и его вывозить. И больше им ничего не нужно. Поэтому развития внутреннего рынка как такового нет. Поэтому тот же «Газпром» мог бы заняться газификацией и электрификацией на газе внутреннего рынка и транспорта. А начать с малой генерации.Например, силами малого и среднего бизнеса, который профессионально мог бы газифицировать и электрифицировать небольшие городские районы, поселения и предприятия. Там, где есть доступ к газу. Это в Африке нужно везде. А потом можно уже переходить и к крупным проектам – трубы можно дотянуть, при желании, куда угодно, если будет готовый задел. И это уже будет большая комплексная работа.
.
.
Всё меняется
– И, подводя итог, как, по вашему мнению, будет развиваться ситуация в Северной Африке и вокруг неё в обозримой перспективе?
– Ничего не стоит на месте. В одну и ту же реку войти дважды невозможно. Всё меняется. Вырастают новые поколения, которые имеют новый взгляд на многие вещи. Думаю, что в перспективе на ближайшие 10 лет, скорее всего, так или иначе будет решена ливийская проблема. И в этом, очевидно, будут активно участвовать ближайшие соседи Ливии. А как только это произойдёт, вся парадигма Восточного Средиземноморья, да и вообще всего Средиземноморья начнёт приобретать более или менее стабильный вид. Подозреваю, что в ближайшие годы будет усиливаться влияние южных европейских стран, таких, в частности, как Греция, Италия, Франция и Испания, на ситуацию и события в североафриканских государствах. Американцы вряд ли будут вмешиваться в это, поскольку они будут заниматься главным образом противостоянием с Китаем. Политика Турции в Восточном Средиземноморье и в Африке не изменится. Они будут масштабировать свою экспансионистскую концепцию «Мави Ватан» (Mavi Vatan – «Голубая Родина»), касающуюся Восточного Средиземноморья, по которой это регион входит в зону национальных интересов Турции. Потому, что это выгодно для экономики страны и её стабильного развития.
Что касается перспектив России в Северной Африке, всё зависит от того, кто, что, как и когда будет делать на африканском континенте. Потенциал взаимодействия огромен. Будет ли он эффективно использован – посмотрим. Будем надеяться, что ситуация изменится в лучшую сторону, потому, что исторически, ещё со времён Екатерины Великой, у России были здесь и интересы, и серьёзные позиции. И в Восточном Средиземноморье, и на территориях Северной Африки, и на тесно связанном с ними Ближнем Востоке. Если будет найден для этого соответствующий материальный и политический ресурс. Конечно, Рим не в один день строился. Но дело в том, что с уходом СССР как политического актора многое изменилось, многое разрушено. Строить заново и восстанавливать это всё придётся с большим трудом. Надо работать на перспективу. Надеюсь, что на это хватит ума и, главное, политической воли.
Беседу вёл Денис Кириллов