Недостаточно называть себя «элитой», ею нужно быть

На вопросы отвечает  выпускник Даремского университета (Великобритания) и Московского государственного института международных отношений (Университета) МИД России, аспирант МГИМО Олег Яновский.

– Олег Сергеевич, в своей статье «Настоящие джентльмены. Портрет английской элиты» (http://www.samovar-news.com/2018/09/05/nastoyashhie-dzhentlmeny/) вы подробно рассказали о системе британского частного образования, которая дает ключ к пониманию сути британского истеблишмента. В ней, в частности, утверждается, что британское общество сохраняет кастовый характер, а иностранцу стать полноправным членом английской элиты практически невозможно. Но, ведь, и весь мир, включая Россию, находится сегодня под глобальным управлением именно англосаксонской элиты, в чем многие совершенно уверены. Как вы видите эту ситуацию?

– Я бы не стал утверждать, что мир находится под контролем непосредственно этой элиты. Как мне представляется, он управляется вовсе не единой и консолидированной группой, ограниченной англосаксонской идентичностью. Тем не менее, вполне вероятно, что именно англосаксонская элита представляет собой самый мощный и крепкий костяк в существующей «мировой иерархии». Между тем, и саму «англосаксонскую элиту» я бы не стал рассматривать как некую монолитную группу. Как известно, англичане и американцы, несмотря на действительно произошедшее слияние их элит в ХХ веке в рамках реализации множества различных совместных проектов, крайне скептически относятся друг к другу с точки зрения идеологии. Соответственно, хотя отношения между ними и весьма тесные, они всегда сопровождаются высокой степенью взаимного недоверия. Началось это с английских колоний в Америке, которые еще в 1776 году наотрез отказались принимать иерархичный и статусоцентричный характер идентичности, которую им пытались навязать британцы. И только более чем полтора столетия спустя американский скепсис в отношении британцев несколько рассеялся. И то главным образом из-за необходимости привлечения Великобритании в качестве полезного союзника Соединенных Штатов в холодной войне против Советского Союза. Впрочем, даже во время холодной войны противоречия между британцами и американцами никуда не исчезли – просто они имели не слишком явный характер. Наиболее отчетливо их можно было проследить по отношению Великобритании и США к колониальной политике. В особенности на Ближнем Востоке.

Сегодня же мы видим, что скепсис и противоречия между этими государствами и, соответственно, их элитами снова усиливаются. Однако можно согласиться с тем, что глобальная система социальных и межэлитных отношений, а также, если и не все, то очень многие неофициальные институты власти находятся в ведении англосаксонской элиты, так как они в большинстве своем являются именно ее проектами. В этом контексте действительно можно говорить о том, что весь мир, включая и Россию, находится под существенным влиянием англосаксонского сегмента транснациональной элиты.

Выражается это в нескольких аспектах. Во-первых, на международном уровне мы принимаем как данность и эту систему, и, соответственно, наше участие в ней.

Во-вторых, принятие нами этой данности означает, что мы соглашаемся и с тем статусом, который нам отводится внутри этой системы. Но нужно понимать, что хотя контекст, в рамках которого существует эта система изменчив, она действует по принципу строгой иерархии. Она крайне мало подвержена изменениям и не предполагает развития социальной мобильности. Поэтому вполне естественно, что нас никто не собирается воспринимать в рамках этой системы как равных. Между тем, полное отсутствие какой-либо реальной альтернативы и попытки с нашей стороны хоть как-то повлиять на эту систему извне, работают, конечно же, не на нас.

Что же касается неудержимого желания некоторых представителей российского «элитного» класса стать частью англосаксонской элиты, подобные попытки смотрятся не иначе, чем нелепо или даже комично. Прежде всего, это указывает на отсутствие субъектности у самоидентифицированных представителей отечественного «элитного» класса. И тем самым не допускает использования по отношению к ним самого термина «элита». Ведь, на равных разговаривают только с теми, кого действительно есть за что уважать.

– В каких странах британская система образования была взята местной «элитой» на вооружение и производит «настоящих джентльменов», которые признаются «как равные» правящим классом Великобритании?

– Я бы выделил три пути распространения влияния британского образования на другие государства. Прежде всего, это те страны, которые были колонизированы британцами. В них с середины-конца XIX века местные «элиты» формировали максимально удобный для себя политический и социальный порядок, установленный еще в период колониальной зависимости от Великобритании. Такой порядок включал в себя создание иерархичной системы взаимоотношений. Причем, не только внутри собственной «элиты», но и в рамках межэлитных отношений представителей местной и британской знати. В то время как британские колониальные элиты отправляли своих детей в основном в частные школы Великобритании, у местных элит было два пути. Также отправлять детей на учебу на Туманный Альбион, чтобы способствовать максимальному сближению их с британской элитой. Это направление было доступно как правило высшим слоям общества. Или – в местные школы, построенные британцами по образу и подобию английских элитных школ, в которых была воспроизведена та же социальная атмосфера иерархичности, мистичности и так далее.

Второй путь относится большей степени к ХХ веку и нашему времени. И тут следует разделить элиты из бывших колоний и представителей знати стран третьего мира, стремящихся наладить отношения с англосаксонской верхушкой. В данном случае местные элиты отправляют детей в английские школы и способствуют их дальнейшей интеграции во второй-третий эшелон транснациональной элиты. Очень часто эти дети представляют собой второе-третье поколение выпускников английских школ и университетов. Они чувствуют себя уже довольно спокойно, имеют прекрасные акценты и общаются практически на равных с англичанами. Здесь важно отметить, что в британской системе социальной иерархии, по крайней мере, вплоть до недавнего времени, наиболее важным фактором являлась отнюдь не раса (в отличие, допустим, от Америки), а, прежде всего, социальный статус. Поэтому дети местной аристократии из не слишком хорошо развитых стран у себя дома имеют высокий статус, а соответственно им легче приспособиться, и, что важнее, понять и внедриться в британскую систему.

Ну, и третий путь наиболее ярко представляют наши соотечественники и выходцы из бывших республик СССР. Сразу уточню, что, вне зависимости от их финансового благосостояния, мы говорим о детях нуворишей. Для британской элиты они не более чем люди с улицы, у которых есть деньги. И хотя в Англии за деньги можно многое что купить, например недвижимость, которую, как мы видим, можно и также легко отобрать, но социальный статус таким образом приобрести нельзя. Поэтому в дальнейшем влияние таких «детей» на судьбы мира и, в частности, нашей страны, будет крайне скромное, так как они дезинтегрированы из российского общества (если говорить о выходцах из России), но так и не интегрированы ни в британскую систему, ни в ряды транснациональной элиты, пусть это был бы даже второй-третий эшелон.

Между тем выпускники британских школ и университетов из таких стран как, например, Казахстан и Азербайджан, пользуются в подобных случаях значительно более весомым влиянием и у себя на родине, и за ее пределами. Это объясняется попыткой правящих слоёв этих стран наладить более тесное формальное и неформальное сотрудничество с Западными элитами. В их представлении, подобная попытка интеграции может обеспечить им, их семьям и капиталу предположительно большую безопасность в случае политической нестабильности. С другой стороны, это поддерживает видимость лояльности Западному курсу, которая является важным ресурсов местных «элит» в связи с серьёзной финансовой и политической зависимостью этих стран от транснациональных компаний.

Кстати, лично я считаю, что низкая оценка представителей отечественной «элиты», обучающихся на Западе, вполне может коррелировать с их объективной оценкой внутри российского общества. Все-таки, как бы не относились к британской элите внутри их общества, она признана всеми слоями и является фундаментом существующей социальной системы. Когда же мы говорим о российской «элите», то ее легитимность даже внутри России вызывает довольно сильные сомнения. Ведь очевидно, что можно сколько угодно называть себя «элитой», но этого недостаточно, чтобы элитой стать.

Говоря в целом о влиянии выпускников британских школ и университетов на другие, в том числе и свои государства, можно констатировать, что не во всех, но очень во многих случаях они являются проводниками если не политики, то привитых им во время учебы ценностей. Для некоторых (в частности, для выходцев из постсоветского пространства) следование этим ценностям и мировоззрению остается одним из главных способов доказать свою нужность англосаксонской элите.

– На какие государства мира влияние британской системы образования (включая воспитанников этой системы, определяющих миропорядок и перспективы развития) распространяется в настоящее время наиболее активно и широко? Относится ли к этим государствам Россия?

– Такое влияние существует практически на все государства, элита которых отправляет своих детей учиться в Великобританию. Однако оно во многом зависит от наличия у будущих выпускников доступа на родине к ключевым постам в политике, бизнесе и медиа. Тут важно понимать, является ли конвенциональным в кругах элит определенной страны отправлять своих детей учиться заграницу или же это происходит в порядке исключения. Вполне понятно, что, допустим, среди представителей элиты Иордании (монархии, созданной Великобританией «на коленке») направлять детей в британские школы считается вполне нормальным. Особенно учитывая тесные связи двух стран и вполне себе устоявшийся (практически со времен основания ближневосточного королевства) ритуал отправки детей членов королевской семьи на учебу в Англию.

Они уже встроены в британскую иерархичную систему и фактически являются ее «ближневосточным филиалом». Элита этой страны, как и многих других бывших колоний, а ныне зачастую остающихся по факту полуколониями, воспринимает себя частью навязанной им социальной транснациональной системы.

Для них отправка ребенка в школу – абсолютно логичный шаг, направленный на поддержание своего статуса на всех трех направлениях. В рамках иерархии элит внутри своей собственной страны. В Великобритании (как в системе национальной, так и интернациональной иерархии) – делегирование своих лучших наследников для последующей консолидации элитного класса. Ну, и, конечно, в рамках международной иерархии.

Что касается России, здесь ситуация другая. Большинство детей российской «элиты» в британских школах – это далеко не представители правящего класса. Как правило, они являются выходцами из «средних» слоёв общества – относительно крупного бизнеса и среднего (или чуть выше среднего) чиновничьего звена. Очевидно, что прыгнуть выше своей головы они в большинстве своем вряд ли когда-нибудь смогут.

Понятно, что потомкам «беглых» российских крупных чиновников и олигархов путь на самый верх в России закрыт если и не навсегда, то очень надолго. Конечно, в британских школах часто можно встретить и детей крупных бизнесменов из России, которые не бежали из страны и не имеют каких-либо существенных проблем с российской властью. И прочих представителей отечественного правящего класса, которые сами себя причисляют к «элите». Однако доля таких выпускников элитных британских учебных заведений, которые затем возвращаются в Россию жить и работать, совсем невелика. Во многом из-за всего этого, если сравнивать российских детей элиты в британских школах с теми же детьми из ближневосточных монархий, то очевидно, что их социальный статус в рамках выстроенной иерархичной системы статусов в Британии оказывается существенно ниже. Еще одна проблема в данном случае заключается в отсутствии либо понимания, либо признания со стороны нашей стремящейся на Запад «элиты» давно устоявшейся британской системы статусов. А, как известно, не соблюдая действующих правил, довольно сложно участвовать в чужой игре. И практически невозможно выиграть. В результате наблюдается довольно странная картина, когда выразителями состоятельности государства оказываются дети нуворишей, не имеющие шансов стать частью чужой системы из-за отсутствия понимания механизмов ее работы. И, что более важно, из-за того, что дети самоназванной «элиты» не представляют реальной ценности для этой системы, если не считать возможности использовать их впоследствии в качестве полезных идиотов.

Поэтому, в то время как влияние британской школы как института, направленного на поддержание существования и консолидацию национального и транснационального истеблишмента, прекрасно работает для представителей британской знати и элиты стран, входящих в «сферу влияния» Великобритании (выступая как один из наиболее действенных механизмов «мягкой силы»), представители России, стремящиеся попасть в эту англоцентричную иерархию, оказываются в довольном низком социальном положении. И вряд ли имеют в обозримом будущем перспективы подняться по этой социальной лестнице выше. Но, что касается непосредственно российского государства, а не отдельных ее представителей, то я бы не стал утверждать, что оно находится под прямым влиянием британской системы образования и ее «плодов». Другое дело, что «мы» всё еще по какой-то причине «хотим» стать частью этой межэлитной социальной иерархии, не учитывая, что она работает исключительно на благо ее создателей.

– Каково ваше мнение относительно нынешней российской системы образования (среднего, специального и высшего, в том числе элитного)? Насколько она близка по своим целям и внешним признакам к британской системе?

– Сегодня, как мне представляется, у нас прослеживается очевидный кризис образования. И основной причиной этого я вижу отсутствие национального проекта и общей идеи, которая могла бы обосновать необходимость воспитания сильных духом, волевой и сплоченной прослойки общества, которая могла бы называться элитой.

Ведь, если мы посмотрим на историю создания проекта британской элитной школы, то ясно видно, что он делался исключительно под обслуживание определенной идеи. А его движущей силой всегда была четкая идеология. И хотя те качества, которые воспитывались в школах, соответствовали доминирующей на то время социальной системе среди элит («джентльменство», социальный порядок в духе классического консерватизма, система манер, особенная культура и иерархия), выпускники этих школ выращивались как не только верхушку общества, а прежде всего как носители идей и знамени Британской империи. Так, если мы хотим, чтобы в нашей стране выросла настоящая элита, нам, прежде всего, нужна национальная идея и проект, направленный на механизмы выращивания той прослойки общества, которая будет ответственна за продвижение и защиту этой идеи.

– Как вы оцениваете реформы российского образования, проведенные после развала СССР и продолжающиеся сегодня? Зачем они, по вашему мнению, осуществляются? Что в результате получила и может получить в ближайшем будущем Россия? Получит наша страна в итоге своих «настоящих джентльменов»?

Зачем в России проводятся именно такие реформы сказать сложно, так как для меня это остается загадкой. Тем не менее, то направление, которое взято нашими функционерами от образования меня немного пугает. Как мне кажется, будущее уже настало. Современный студент видит себя исключительно индивидуалистически, у него отсутствует воля и чувство нужности его труда. По-моему, сегодня в России существует явный кризис отсутствия какой-либо мотивации. Наиболее сильно, на мой взгляд, это проявляется в желании реализовать себя на каких-либо направлениях, кроме повышения личного благосостояния. Такие мотивы, как служение своей стране, продвижение ее интересов, в том числе и в научной сфере, которая, как известно, не особо прибыльна, теряют свою значимость и приобретают всё более маргинальный характер. Таким образом, обесценивается труд, не имеющий потенциала принести финансовые дивиденды.

Что меня удивляет больше всего, и что, как мне кажется, является одним из признаков отсутствия подлинной элиты в нашей стране, так это нежелание детей состоятельных родителей посвящать себя науке. Тут, кстати, можно вспомнить бесчисленных великих ученых – представителей британской элиты. Отсутствие престижности в научной деятельности и низкий социальны статус ученых лишь усиливают негативный эффект от изменений, проводимых в российской системе образования.

Что касается «настоящих джентльменов», не уверен, что они необходимы нашей стране. Нам нужны, скорее, «транснациональные русские», как их называет Андрей Ильич Фурсов. Этот новый тип россиян, который, по моему мнению, безусловно, должен быть в широком смысле частью нашей элиты. Обладать схожими с «настоящими джентльменами» навыками – а именно быть полифункциональными и уметь выполнять поставленные задачи вне зависимости от наличия препятствий и отсутствия специальных знаний. А также быть способными адаптироваться к любой незнакомой обстановке (умение играть на различных «площадках») и готовыми реализовывать определенные государством цели. Важнейшими его чертами также являются самостоятельность и обладание реальной картиной мира. В рамках выстроенной сегодня в России системы образования, воспитание подобной прослойки общества в национальных масштабах не представляется возможным.

Думаю, что сегодня задача российской школы крайне далека от формирования учеников как части одного целого. Социальная функция школы все слабеет, как и уровень тех навыков и знаний, которые получают выпускники. Если честно, лично я не совсем уверен, что у современного «элитного» российского образования существуют каких-либо определенные цели и задачи. Они просто существуют как место сбора представителей детей определенной социальной группы. Сегодня выпускники российской школы и вузов лишены преимущества наличия групповой идентичности, а также не обладают такими навыками, чтобы иметь возможность быть самостоятельными в действиях и суждениях при недостаче специальных знаний. Естественно, крупные отечественные компании заинтересованы в выпускниках наиболее престижных учебных заведений, однако наличие диплома не дает права на работу, также как и не гарантирует успешного трудоустройства, и главное, доступа к входу в «элиту». К сожалению, сегодня в России существует очевидная проблема социальных лифтов, при которых выпускник, обладающий профессиональными навыками и знаниями, может быть уверен в своем успешном будущем. Как известно, гораздо больший вес играет наличие семейных или других связей, которые обеспечат трудоустройство или достойную реализацию способностей личности.

– А сейчас, по вашему мнению, в России есть настоящая элита?

– Мне сложно понять кого реально сегодня можно отнести к отечественной «аристократии», так как большинство людей, называющих сами себя «элитой», не обладают ни одним из признаков, присущих этому классу, кроме финансового благосостояния. Наличие отдельных личностей или даже небольших групп, вызывающих уважение или имеющих благоприятный образ среди населения, еще не является индикатором наличия «элитного» сословия. Если же обобщать, то как командный дух, так и честь и отвага в подавляющем большинстве вряд ли являются чертами существующих у нас сегодня «элит».

Беседу вели Денис Кириллов и Сергей Правосудов