Справедливость и право

В ходе изучения различных подходов к понятию «справедливость» прочитал книгу кандидата юридических наук Виктора Вайпана «Теория справедливости: право и экономика». Автор обращает внимание на тот факт, что термин справедливость встречается во многих юридических документах, но общепринятого определения этого понятия не существует. Он решил устранить этот пробел.

Сначала Виктор Вайпан обратился к истории. Вот что он пишет. С того момента как первобытный человек начал осознавать себя живущим в обществе, у него возникла потребность оценивать как свои, так и чужие поступки. Эта оценка (зачаток понятия «справедливость») могла быть основана лишь на присущем человеку чувстве должного или недолжного. В первобытном обществе это были отношения примитивного равенства (жизнь за жизнь, увечье за увечье, уравнительное распределение продуктов). Раздел земли, положивший основу частной собственности, явился закономерным процессом в обществе. Все, что соответствовало этому процессу, воспринималось человеком как должное. Возникла необходимость закрепить существующий порядок. Появился закон. Понятие «справедливость» зародилось тогда, когда появилась частная собственность, когда нужно было освящать социально-экономическое неравенство, выдавать его за единственно верный порядок отношений.

Далее автор переводит к религиозному осмыслению понятия «справедливость». В христианстве это догмат: «И как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними» (Евангелие от Луки: Лк. 6:31); истина распространялась и на экономические отношения (честность и обязательность в соблюдении договоров, расчетов по сделкам и пр.). Так был задан высокий «нормативный» уровень справедливости. При этом относительная справедливость, оставаясь объективной, зависела от господствующих в обществе социально-экономических отношений, отличающихся, как правило, неравенством, эксплуатацией и социально-экономической несправедливостью. Античное правило suum cuique (каждому свое) в плане справедливости как пропорциональное вкладу (усилиям, работе) благам воздаяние не работало.

В этих условиях христианство разработало виртуальный компенсаторный механизм восстановления конечной справедливости для тех, чьи экономические и социальные права, а также достоинство ущемлены. В притче о богаче и Лазаре (Евангелие от Луки: Лк. 16, 19:31) бедняк Лазарь в язвах мучился у ворот пирующего олигарха, а в своей небесной жизни он утешается на лоне Авраамовом, тогда как олигарх горел в аду. Отсюда следовало, что в будущей жизни справедливость восторжествует и «многие же будут первые последними, и последние первыми» (Евангелие от Матфея: Мф. 19:30).

В то же время христианство, как ни странно, не стремилось к формированию стройного учения о справедливости, уделяя основное внимание двум базовым понятиям: «любовь» и «правда». Евангелие фактически обходит тему справедливости. В эпизоде, когда братья просят Христа справедливо разделить между ними наследство (Лк. 12, 13–15), они прямо указывают: «Учитель! Мы знаем, что Ты справедлив» (Мф. 22, 16). Спаситель уходит от прямого ответа и действия: «кто поставил меня делить и судить вас?», таким образом уклоняясь от вторжения в нормативную сферу наследственного права.

В правовой сфере христианство не призывало к активной борьбе за справедливость, а, скорее, использовало стремление к ней для пропаганды и разъяснения своих догматов. В притче о неправедном судье, который не боялся Бога и людей, бедная вдова ходила за защитой, но ее просьбы игнорировались. Лишь когда судье надоели постоянные визиты и просьбы вдовы, он исполнил их лишь для того, чтобы сбыть докучливую просительницу. Очевидную, с позиции закона, несправедливость Иисус комментировал так: если даже неправедный судья все же защитил бедную вдову, то Бог ли не защитит избранных Своих, вопиющих к Нему день и ночь, хотя и медлит в этом? При этом защита обещалась лишь «вскоре» (Лк. 18:6–8), так как Господь нередко медлит исполнять просимое даже для избранных, испытывая, таким образом, силу и крепость их веры. Очевидно, что намеренное промедление (с целью испытания) восстановительной справедливости, противоречит ее абсолютному, объективному пониманию и предназначению.

Нельзя сказать, что справедливость не была христианским идеалом, однако она была подчинена более высокому принципу любви – самопожертвование во благо ближнего.

Затем Виктор Вайпан обращается к марксизму с его диалектикой развития социальной справедливости. Общество находится в состоянии социальной справедливости, когда производственные отношения соответствуют уровню развития производительных сил. Все явления общественной жизни, вытекающие из данного способа производства, осознаются справедливыми. С развитием производительных сил они начинают сдерживаться производственными отношениями, появляются элементы социальной несправедливости. Происходит взрыв, социальная революция. Вновь устанавливается социальная справедливость. Очевидно, что автор специально не обратил внимания на критику Марксом капиталистической системы и его призыв создать коммунистическое общество. Виктор Вайпан считает, что при капитализме производственные силы и производственные отношения соответствуют друг другу и революции ожидать не стоит. Одной из главных задач судов автор считает защиту законопослушных предпринимателей от государственного произвола.

В итоге автор приходит к выводу, что в юридической сфере социальная справедливость близка к понятию правового равенства. «Суть правового равенства заключается в равенстве правовых возможностей, которое должно пронизывать всю систему общеобязательных, формально-определенных юридических норм. В этом состоит «нормативное» требование социальной справедливости. Равенство правовых возможностей означает, что вся система общеобязательных правил поведения фиксирует равную правовую меру для каждого субъекта права», – пишет Виктор Вайпан.

Очевидно, что ничего выдающегося автор не придумал. Он сам признаёт, что традиционно в правоведении справедливость права отождествляется с принципом правового равенства. Получается, что автор просто повторил господствующую точку зрения.

Сергей Правосудов, директор Института национальной энергетики, кандидат исторических наук.

Продолжение следует