Зомби и креативный класс

Продолжаю изучать предложения исследователей по поводу путей выхода из мирового кризиса. На этот раз ознакомился с книгой австралийского экономиста Джона Куиггина «Зомби-экономика: Как мертвые идеи продолжают блуждать среди нас». В ней он анализирует несколько экономических идей, которые показали свою несостоятельность. Он надеется, что эти идеи умерли окончательно и не восстанут из мертвых в виде зомби. Я остановлюсь на двух из них: обогащение сверху вниз и приватизация.

Обогащение сверху вниз подразумевает, что когда богатые становятся богаче, то и бедным неминуемо что-то перепадёт. Ведь богачи инвестируют эти средства в бизнес, что приведёт к созданию новых рабочих мест. Однако богачи в развитых странах предпочитают инвестировать свои средства не в создание новых производств, а в спекулятивные инструменты. Выгоду от таких инвестиций получают отнюдь не бедняки, а менеджеры финансовых компаний, консультанты, брокеры и т.п. Не случайно многие экономисты активно продвигают эту идею – они входят в число выгодоприобретателей. А когда спекулятивные пузыри неминуемо лопаются, то богатеи обращаются за поддержкой к правительствам и получают деньги, собранные с налогоплательщиков. В результате получается, что богатые неминуемо богатеют, а бедные беднеют. Это ведёт к росту в обществе социального напряжения и протестной активности.

Джон Куиггин показывает, что в странах, где наблюдается наибольший уровень имущественного неравенства, социальная мобильность затруднена. Статистика доказывает, что в США уровень социальной мобильности самый низкий из всех развитых стран. Это говорит о том, что знаменитая «американская мечта» фактически умерла. Бедные имеют очень мало шансов улучшить своё положение, а «средний класс» неуклонно сокращается. Одновременно происходит деградация социальной инфраструктуры: школ, больниц, парков. Богатые отправляют своих детей в частные школы и лечатся в дорогостоящих больницах, а большинство населения не может получить качественные социальные услуги.

Идея приватизации базируется на том, что частные компании всегда эффективнее государственных. Джон Куиггин пишет: «Приватизация невыгодна профсоюзам, которые, как правило, более сильны и эффективны в государственном секторе. Она чаще всего выгодна действующему менеджменту высшего звена, который после приватизации переходит из разряда довольно скромно оплачиваемых государственных работников, стиснутых бюрократическими правилами и отчетностью, в разряд с гораздо более высокой оплатой труда и привилегиями, меньшими ограничениями, но практически теми же обязанностями. Кроме того, появляется возможность заработать на быстрой перепродаже по высокой рыночной стоимости актива, недооцененного при приватизации. Для политиков, жаждущих расправиться с профсоюзами или смотрящих в рот финансовому сектору, это тоже прекрасное решение».

Автор не отрицает, что в ряде секторов, таких как розничная торговля или сельское хозяйство частная собственность обычно эффективнее государственной. Однако в инфраструктурных отраслях часто наблюдается обратная ситуация. Джон Куиггин приводит примеры провальной приватизации. В ноябре 1993 года в Великобритании был принят Закон о железнодорожном транспорте, в соответствии с которым с 1 апреля 1994 года Британские Железные дороги (компания British Rail) как единое целое прекратили свое существование. На месте единой British Rail появилась масса частных компаний. Была образована компания Railtrack, владеющая инфраструктурой железных дорог. Управление подвижным составом было предоставлено нескольким региональным компаниям. К 2000 году произошёл ряд сокрушительных неудач, и правительство было вынуждено вернуть Railtrack под контроль государства в 2002 году. Крупнейший частный оператор подвижного состава был национализирован в 2009 году. Частично приватизированное лондонское метро снова стало государственным в 2008 году. В Новой Зеландии произошла похожая история. Сначала железнодорожная сеть и управление поездами были приватизированы, но затем вновь национализированы в 2003 году.

«Когда приватизация распространялась на такие ключевые сферы государства всеобщего благосостояния, как образование, здравоохранение, пенсионное обеспечение и система уголовного наказания, это всегда давало неутешительные результаты», – пишет Джон Куиггин.

Для решения накопившихся проблем австралийский экономист предлагает вернуться к принципам государства всеобщего благосостояния. Для этого необходимо повысить налоги на богатых, улучшить программы социальной защиты и укрепить государственную собственность в социально значимых секторах. Главным принципом должна стать справедливость, а не эффективность. Сделать это возможно только в том случае, если большинство людей будут активнее бороться за свои права.

С другой стороны известный французский экономист Жак Аттали в своей книге «Краткая история будущего» наоборот предлагает снизить налоги на доходы и сбережения, что наиболее выгодно для тех у кого сбережения есть. За счёт этой меры он рассчитывает привлечь во Францию состоятельных и креативных людей, которые будут развивать передовые сферы экономики. В результате от этого могут выиграть и остальные жители страны. «Государство должно увеличить финансирование исследований в сфере новых материалов, экономии энергоресурсов, гибридных машин, водородных батарей, использования новых видов топлива, возобновляемых источников энергии и нанотехнологий», – пишет Аттали. Интересно только почему в эти «передовые направления» должно инвестировать государство, а не состоятельные и креативные люди, которые должны валом повалить во Францию после снижения налогов на доходы и сбережения.

А вот, что пишет Жак Аттали в главе «Создать справедливое общество»: «Нужно организовать справедливую мобильность кадров; реформировать государственные службы, чтобы они в первую очередь помогали беднейшим слоям населения. Ради справедливости по отношению к будущим поколениям следует увеличить пенсионный возраст. Необходимо смириться с тем, что каждый год в страну приезжают сотни тысяч иммигрантов, и не только иностранцы с дипломом о высшем образовании. Чтобы преуспеть в их интеграции, следует разработать амбициозную школьную, культурную и городскую политику; поставить в приоритет строительство социального жилья; дать преимущественные права явным меньшинствам; ввести временную позитивную дискриминацию на семь лет и на то же время ограничить равенство мужчин и женщин (другая форма позитивной дискриминации)». Все, кто часто бывает во Франции, видят, как быстро эта страна становится мусульманской. В Марселе белые уже стали меньшинством. Скоро тоже самое произойдёт и в Париже. Позитивная дискриминация в отношении иммигрантов приводит к росту числа попрошаек, преступников. Города становятся всё более грязными и неухоженными. Во многих крупных французских городах появились районы, куда полиция боится заходить. Не думаю, что состоятельным и креативным людям захочется жить в таких городах.

Наиболее известным проповедником креативного класса является американский социолог Ричард Флорида. В 2002 году вышла его знаменитая книга «Креативный класс». Начинается она следующим пассажем: «Если вы ученый или инженер, архитектор или дизайнер, писатель, художник или музыкант; если креативная деятельность является решающим фактором вашей работы – будь то в сфере бизнеса, образования, здравоохранения, права или в какой-либо другой – вы также принадлежите к этому классу. С формированием креативного класса, объединяющего 38 млн представителей (более 30% рабочей силы США), связаны глубокие и значительные перемены в наших привычках и методах работы, ценностях и стремлениях, а также в самой структуре нашей повседневной жизни». Главной отличительной чертой креативного класса является творческие функции его членов.

Вот, что пишет Ричард Флорида о том, где предпочитают жить представители креативного класса: «В 1998 году я познакомился с Гэри Гейтсом. Если я занимался изучением того, как талантливые люди и высокотехнологичные компании решают проблему выбора места, то Гейтса интересовали тенденции расселения среди гомосексуалистов. Мой список самых популярных в высокотехнологичной индустрии городов чрезвычайно походил на сделанный им список мест с наиболее высокой концентрацией гомосексуального населения. Аналогичные результаты дали и другие данные, например мой «Индекс богемы», указывающий плотность художников, писателей, актеров и музыкантов в том или ином регионе. Я пришел к выводу, что экономический рост не зависит целиком от наличия предприятий и фирм; он происходит там, где преобладают терпимость, открытость и творческая атмосфера – так как именно в таких местах хотят жить творческие люди всех типов».

Ричард Флорида обращает внимание на тот факт, что наиболее охотно креативные люди инвестируют в собственное образование. Таким образом, центрами концентрации креативного класса являются крупные университеты. Для того, чтобы по окончании университета креативные люди не уезжали, необходимо поощрять создание бизнес инкубаторов и творческих центров, где творцы могли бы воплощать свои идеи на практике. Кроме того, необходима развитая социальная инфраструктура: качественное жильё, парки, театры, галереи, клубы, а затем и хорошие школы для детей креативного класса.

Ричард Флорида озабочен вопросом взаимодействия креативного класса с другими людьми. Форма господства и подчинения его явно не устраивает. По мнению автора, креативный класс должен создать новые формы общественных связей и на их основе попытаться осуществить коллективную мечту о лучшем будущем и процветании для всех. «Легче сказать это, чем сделать. Чтобы достичь подлинного согласия в обществе, представители креативного класса должны предложить другим классам реалистические пути повышения уровня жизни, либо через участие в креативной экономике, либо, в крайнем случае, через доступ к некоторым её благам. Если креативный класс не отнесется со всей серьезностью к этой миссии, социальный и экономический разрыв в обществе будет увеличиваться, и, боюсь, в итоге нам придётся вести весьма неустойчивое существование над массой недовольных», – пишет он. С момента публикации этой книги прошло уже 15 лет и пока креативный класс не смог (или не захотел) добиться сокращения уровня экономического и социального неравенства, ни в США, ни в какой либо другой стране мира. Наоборот, разрыв между бедными и богатыми стремительно растет.

Сергей Правосудов

Продолжение следует