“Великое замещение”

В 2017 году во Франции предстоят выборы президента, которые обещают много сюрпризов. Так, например, на минувших праймериз республиканцев неожиданно победил Франсуа Фийон, хотя победу все предрекали Саркози. Растет популярность лидера “Национального фронта” Марин Ле Пен, а кто будет выдвигаться от социалистов, к которым принадлежит и нынешний президент Франсуа Олланд, пока неизвестно.

Кто бы ни стал президентом, уже сейчас понятно, что Франция стоит на пороге больших перемен. И французы склонны считать, что ничего хорошего они не принесут, в стране растут апатия и страх перед завтрашним днем.
О настоящем и будущем Франции “Самовар” поговорил с Франсуа Мольд Домэ(François Mauld d’Aymée) –  преподавателем, военным, участником войны в Ираке, который делает многое для сближения Франции и славянского мира.

– Какие прогнозы на президентские выборы в 2017 году сейчас даются? Кому пророчат победу? Неожиданно появился Фийон, растет популярность Марин Ле Пе. Кто сейчас фаворит?

– Единственная вещь, в которой можно быть точно уверенным, так это то, что на выборах президента в 2017 году позиции лидера “Национального фронта” Марин Ле Пен будут сильными. Люди предполагают, что она практически наверняка пройдет первый тур в любом случае, кто бы ни был ее соперником. Однако во втором туре с той же высокой вероятностью она проиграет любому из кандидатов, будь то Ален Жюппе, Эммануэль Макрон(38-летний, Жан-Люк Меланшон. Это показывают опросы общественного мнения. Если предположить, что в первом туре развернется борьба между кандидатами от трех крупнейших политических сил — “Республиканцев”, Социалистической партией и “национальным фронтом”, Марин Ле Пен наберет 25-30% голосов. Но во втором туре силы проигравших объединятся против нее, и она не сможет их одолеть. Даже с небольшим разрывом, она проиграет.

– А на кого ставят транснациональные элиты в этой гонке?

Финансовые группы и истеблишмент сейчас наблюдают за происходящим и медленно, осторожно выбирают для себя “правильного” кандидата, на которого они поставят. Они будут откладывать это решение до последнего момента, а пока они просто наблюдают.

У нас сейчас все состояние нации характеризуется постоянным ожиданием чего-то. Все ждут, что уж следующий год-то точно будет лучше.

– Но чего хочет сам французский народ?

– Он не знает, чего он хочет. Мы достигли состояния, когда все население разделено на три или четыре большие части. К 2016 году я вижу четкое разделение. Первая часть — это консерваторы, правое крыло, патриоты, даже националисты. Они хотят защитить нацию. Это “органические”, коренные французы, какими они были сотни и сотни лет. В основном, представители рабочего класса и фермеры, их дети и родственники.

Вторая часть — это “полуорганические” французы. Городское население с глобалистским сознанием, буржуа. Они являются сторонниками социалистической партии, в которой от социализма осталась только идея “государства всеобщего благосостояния”.

Ну и третья часть — это мигранты абсолютно со всего мира, приехавшие во Францию за лучшим будущим. И вот эти люди как раз являются наиболее лакомым электоратом для партий. Их жизнь во многом зависит от определенной государственной политики. Сейчас, например, это не принято говорить вслух, но все знают, что большая часть различных социальных благ идет именно мигрантам. “Государство всеобщего благосостояния” превратилось в государство, служащее интересам тех, кто не являются коренными жителями.

– Если никто не будет ничего делать, ситуация не изменится сама собой, будет только к худшему меняться. Неужели никто не пытается ничего сделать?

– Никто не знает, что произойдет завтра. Никто во Франции не знает, что ждет Францию впереди. Даже те, кто занимает высокие посты. Вместо будущего у нас огромный знак вопроса. Это касается и социальной ситуации и миграционной, и экономической.

Мы стоим на распутье, на перекрестке нашей цивилизации. Может быть, мы превратимся в этакую гибридную страну третьего мира с либеральной экономикой, или мы вернемся к консерватизму, к народу, который “корнями в земле”. Консервативный поворот приведет к серьезным переменам. Огромное число мигрантов будет вынуждено покинуть страну, поскольку не будет больше этих выгод и преимуществ, благодаря которым они живут во Франции сейчас.

Массы, как это всегда бывает, ждут лидера, который бы всех объединил. Сейчас ни одного такого лидера нет. Ни одного человека с такой сильной харизмой и который бы говорил настолько убедительно, чтобы направить все общество в каком-то одном направлении. И возвращаясь к теме выборов, получается, что ни один из имеющися вариантов французы не хотят, а чего хотят, не знают.

Кто бы ни стал сейчас президентом, он разделит Францию на части, которые уходят все дальше и дальше друг от друга.

– Описанное вами очень напоминает украинскую модель. На Украине тоже после выборов страна разделилась на две враждующие стороны.

– Об этом во Франции говорят постоянно. Не прошло ни дня, чтобы откуда-то не прозвучала очередная версия возникновения некоего гражданского конфликта, который разделит страну окончательно. Но основная разница с Украиной заключается в том, что начнись такая гражданская война во Франции, страна на самом деле не разделится только на две части, это будет три-четыре-пять частей, а может и десять. Если проводить аналогии, это скорее напоминает Югославию, или, если отойти от идеи кровавого конфликта, Российскую Федерацию, в которой множество национальных республик, каждая из которых имеет собственную идентичность. Разве что у нас нет большой центральной силы, есть много мелких. Они не хотят делать ничего вместе и будут расходиться все дальше и дальше в будущем.

Мигранты-мусульмане тоже достаточно сильно различаются между собой, поэтому, я думаю, будет несколько десятков независимых исламских коммун, которые могут взаимодействовать, но при этом могут и враждовать, поскольку между ними слишком много различий. Этакие города-государства, как во времена Римской Империи. Эта разрозненность не дает Франции превратиться в халифат.

Впрочем, при сохраняющихся тенденциях, это может произойти в будущем, уже в этом столетии. Если это мигрантское сообщество проголосует за президента мусульманина или про-исламской направленности, шариат вполне может стать законодательной нормой. Они постепенно становятся большинством, и логично, если они изберут кого-то подобного. Это сценарий номер один. А сценарий номер два — что-то в духе пост-Римской империи.

– Тотальный декаданс?

– Да, это же очевидно. У нас в СМИ бесконечная пропаганда о том, что “не нужно беспокоиться, все идет хорошо”. Но все знают, что на самом деле все плохо. Именно поэтому у действующего президента рейтинг доверия всего 4%. Это же немыслимо просто. Любой честный француз, если вы спросите, не сможет сказать, что будет завтра. Не через несколько лет, а завтра в буквальном смысле.

Впрочем, для французских мусульман все не так плохо, они ловят момент. Они набирают силу во всех частях страны.

Все французские бестселлеры в этом году посвящены этой теме. Самая продаваемая и популярная книга в этом году — Guerilla журналиста и писателя Лорана Обертона. В ней описано, как можно ввергнуть в хаос и полностью уничтожить страну за три дня после инцидента между полицией и криминальными элементами.

Так что все мы сегодня мыслим в этом направлении.

– По вашему мнению, что нужно делать, чтобы предотвратить это?

– Ничего. Европейский союз поставил себя в такое положение сам и не собирается выходить из него. Давайте посмотрим. Франция изначально позиционирует себя как страна торжества прав человека. Таким образом, мы автоматически обязали себя приветствовать любого гражданина, приезжающего в нашу страну — от диктатуры, бедности или просто так. Это прекрасные принципы. Здорово, что люди, у которых не было бы шанса на родине, могут приехать во Францию и добиться чего-то в жизни.

Но к сожалению, если из Африки приедет миллион человек за полгода, как мы сможем их всех принять? Нет больше работы, чтобы устроить их. Нет домов, куда их поселить. Здесь, во Франции и так уже слишком много страха и жестокости. Мы уже не можем соответствовать тем прекрасным идеям, с которых все начиналось, соблюдать права человека.

Это была идеология послевоенная, когда все восстанавливалось, строилось заново, и было много места для всех желающих занять его. А теперь нет ни клочка земли, который бы не использовался. Вам, в России, трудно понять это с вашими огромными пространствами, которых у нас нет. Все застроено. Построено жилье, построены дамбы и электростанции. Что мы будем строить когда нечего больше строить и негде?

Так что философия, прекрасная в 1950-х, сегодня создает слишком много проблем для тех, кто уже живет во Франции. Тогда население составляло 40 миллионов человек, сейчас 70 миллионов, а можем ли мы представить нашу страну, в которой живет 100 миллионов, или 200? Мы пришли к той точке, где идеология уже полностью не соответствует реальности. И люди страдают от этого.

Писатель Рено Камю предсказал все это еще десятилетие назад. Он высказал теорию “великого замещения”. Это демографический термин, которым он обозначил процесс постепенного, поэтапного вымывания европейского населения. Люди из Африки и арабского мира поглощают белую христианскую Францию и Европу в целом. Европа вырождается и рано или поздно станет ушедшей цивилизацией, которая будет замещена.

После войны, особенно между 1955 и 1970 был всплеск рождаемости в коренных французских семьях. После этого показатели рождаемости только снижались. Таким образом, сейчас во Франции наиболее крупная часть белого населения — люди в возрасте, старше 50. Совсем скоро, в течение ближайших 20 лет, это поколение послевоенных детей уйдет. И облик наших улиц изменится кардинально, поскольку это, подчеркну еще раз, костяк белого населения Франции.

– Все это выглядит очень пессимистично. Крайне неприятно и страшно ощущать себя частью гибнущей цивилизации.

– Знаете, в этом парадокс. Мы смотрим на вас, на Россию, и те немногие, у кого еще сохранился оптимизм, считают, что именно условные славяне смогут исправить эту ситуацию. Мы верим, что когда-нибудь именно в востока придут люди и “великое замещение” повернется вспять, и европейская цивилизация все-таки не исчезнет.

Беседовала Анастасия Казимирко-Кириллова