Настоящие джентльмены

В последнее время многие богатые россияне выбирают местом жительства Великобританию. Еще больше наших сограждан отправляют своих детей в эту страну на учебу. При этом большинство из них не догадывается, что британское общество сохраняет кастовый характер. Иностранцу стать полноправным членом английской элиты практически невозможно. Ключом к пониманию сути британского истеблишмента является представление о том, как эта элита выращивается, рекрутируется и в дальнейшем действует. Именно описание функционирования британской частной школы дает понимание того, чем является британская элита.

Прежде всего необходимо указать на то, кто считается элитой в Британии. Здесь доминирует так называемый земельный фактор – именно представители земельной аристократии служат костяком верхних классов. Деревенская Англия отделяет традиционное аристократическое общество и членов высших классов от городской элиты, которая считает себя частью высшего круга, но таковой в полной мере не является. Именно городская элита – основной проводник либеральной экономической модели, поддерживаемой идеей об универсальных правах человека. Космополитизм, мультикультурализм и прогрессивные либеральные течения лишь усиливают стремление традиционных элит переезжать из города в деревенскую местность, а детей отдавать в те немногие оставшиеся частные школы, которые всё еще следуют системе полного пансиона (Harrow, Eton, Winchester).

Землевладельцы

Данный феномен в Англии наблюдается на протяжении многих столетий, так как переезд за черту города является признаком престижа и попыткой географически и социально приблизиться к своему кругу (элите) и одновременно оградить себя от других слоев населения. Историческая ценность члена высшего класса в рамках The Shire (сельская, загородная жизнь) состояла в его статусе чиновника, руководящего и порой одновременно владеющего определенным поселением или общиной. Представитель высшего класса является не просто жителем сельского населенного пункта, а его владельцем, отвечающим за быт и производство в рамках своих владений.

Существующая схема распределения собственности мало отличается от феодализма, да и право, регулирующее это распределение, не претерпело существенных изменений. Доход землевладельца в большей части приходится на ренту с земель и владений (все, кто живет и работает на этих землях, должны платить ренту хозяину). Однако немалая часть приходится и на собственное производство, особенно учитывая, что земледелие, охота и такие виды деятельности, как разведение лошадей, считаются крайне престижными среди высших классов Великобритании. Более того, не стоит считать такой вид заработка архаичным, ведь он может принимать и менее очевидные формы. Например, похожая ситуация существует и в Лондоне: центральные районы Лондона, также как 200–300 лет назад, принадлежат землевладельцам и аристократии. Что касается жилья, то в большинстве случаев купить его нельзя, но можно взять в длительную аренду (до 100–200 лет).

В престижнейших частных школах доминируют дети земельной аристократии и представителей Лондонского Сити. При этом в частных школах Великобритании учится множество иностранцев, в том числе русскоязычных, а также представителей средних и иногда даже низших классов (благодаря стипендиям). Объектом данного исследования являются прежде всего дети представителей высших сословий, так как традиционная культура их класса практически не меняется на протяжении веков, а практикуемые ими ритуалы и даже само отношение к школьному образованию и тому значению, которое оно имеет в процессе воспитания последующих поколений элиты, существенно отличается от подобного отношения у других классов.

Несмотря на меняющуюся политическую, экономическую и социальную реальность, аристократия является костяком британского общества, а дети этого класса обязаны пройти через те же испытания и воспитательный процесс, что и их предки. Наличие редких представителей других классов в элитных частных школах Англии является лишь частью адаптационного процесса института Public School (частная британская школа), который пытается учитывать социальные изменения в обществе и отображать их в масштабах школы.

Отрыв от семьи

Ключевое отличие британской элиты от элит в других странах заключается в ритуальной ссылке своих детей в частные школы в совсем раннем возрасте. Отдав за обучение от 30 тыс. до 40 тыс. фунтов в год, что на 20–30% больше, чем среднегодовая зарплата по стране, родители заменяют любовь и безопасность детей внутри семьи на те блага или качества, которые в будущем ребенку может дать элитное образование. Они отказываются от встреч со своими детьми и жизни в одном доме с целью поддержания и усиления статуса семьи в обществе. Ядром созданной в середине XIX века системы частных школ в Великобритании, а также залогом феноменальной ее эффективности было убеждение в том, что если убрать ребенка из семьи в раннем возрасте, то его эмоциональные потребности и нужды будут направлены целиком на школу: на учителей и одноклассников.

Важным аспектом является понимание того, почему целый класс, безусловно один из наиболее влиятельных в мире, решает, что дети должны страдать, если они хотят стать полезными гражданами. Ведь отрыв ребенка в возрасте 6–7 лет от семьи, и прежде всего от матери, не может не сказаться на дальнейшем развитии его психики. Однако именно те механизмы защиты и социальной адаптации, которые начинают вырабатываться у школьника с первых лет его обучения в частной школе, являются отличительной чертой британского высшего класса.

В школе и потом в университете продолжает существовать «географический контекст», разделяющий школу и окружающий мир, тех, кто достоин и может учиться в частной школе, и тех, кто нет (на «своих» и «чужих»). В данной связи уместным будет упомянуть об английском феномене Town and Gown, предполагающем мысленное территориальное разделение на саму школу или университет как центр населенного пункта (опять же чаще всего находящегося в сельской местности или маленьком городке, окруженном такой местностью) и периферию в виде всего того, что окружает учебное заведение. Под понятие периферии попадают как окружающие университет здания и предприятия, так и сами жители населенного пункта, рассматриваемые учениками в качестве поставщиков услуг по обслуживанию нужд школы. В связи с подобным разделением еще со средних веков имеет место множество конфликтов, так как двум абсолютно разным стратам населения необходимо делить одно географическое пространство. Данный пример отображает структуру британского общества, в рамках которой практически в каждом институте существует четкое социальное разделение.

Следует понимать, что жизнь в частной британской школе – это жизнь в крайне ритуалистическом, исключительно мужском, иерархическом обществе. Психологи описывают выпускников частных школ, как «идущих по жизни с хорошо развитыми телами, отлично развитыми умами и недоразвитыми сердцами». Родители прекрасно осведомлены о том, что их дети будут несчастны в школе, но тем не менее всё равно их туда отправляют. Часто из их уст звучит фраза: «Мы знаем, что ты был несчастен в школе, также несчастен был и твой отец, и его отец, но посмотри, чего он добился».

Важнейшим фактором в воспитании британской элиты является вынужденное подавление эмоций ее представителями. Именно экстремальная сдержанность в эмоциях, привитая в школьные годы, является определяющим фактором в «распознании» элиты. Одним из основных последствий такого эмоционального состояния является знаменитая двусмысленность и неоднозначность в действиях и выражениях англичан.

В Британии образовалась отдельная категория психотерапевтов, специализирующихся на так называемом синдроме частной школы. Данный термин характеризует состояние, подразумевающее, что выпускник частной школы, пытаясь пережить травму разъединения с семьей и резкую потерю нормальных отношений в атмосфере любви и заботы, начинает вырабатывать защитные реакции. Наиболее яркими проявлениями этой самозащиты считаются экстремальная бдительность и наблюдательность, а также раздвоение личности на частного себя и публичного себя. Именно экстремальная бдительность и готовность к опасности существенно снижает их социальные навыки в рамках коммуникации с другими классами. На основании этого синдрома Old Boy (выпускник частной школы) считает необходимым держаться своей клики, людей, которые мыслят, действуют и выглядят, как он. При этом отношение к «внешнему миру» – крайне враждебное.

Обучение в частной школе можно описать как процесс, в рамках которого элита отрывает своих детей от всего общества на десять лет с целью производства «супербританца», или истинного английского джентльмена. Как отмечали многие историки и социологи начала XX века, организованный спорт и «превосходная порода» сработали в Британии. Многие из них также выделили существенные расовые отличия между представителями высших классов и остальным населением.

Цели и задачи

Потребность в сплоченном классе эффективных функционеров появилась в середине XIX века и была связана с расширением владений Британской империи и стремительно возрастающей нуждой в пополнении кадрами британских колоний. Изначальным планом было выращивание колониальный элиты в виде сплоченной группы всесторонне развитых администраторов, обладающих схожим набором навыков, взглядов, манер и убеждений, а также внешним видом. Их основной задачей было управление огромными территориями без обращения к грубой силе или существенным денежным затратам. Параллельно расширение Old Boys Network (широкой сети выпускников британских частных школ) выполняло другую задачу, которая стала доминирующей в последующие годы. Этой задачей была прежде всего консолидация, укрепление, а также выработка более внятной системы организации и функционирования правящего класса.

В конце XIX – начале XX века основным «хабом» этого класса были колонии Британской империи, в начале XX века и до Второй мировой войны – проект перехода от империи к содружеству. После Второй мировой войны, когда произошло резкое размывание социальных барьеров, которое стало критичным для идентичности Британии, главным убежищем элиты стали разведывательные службы. Сегодня этот «хаб» в основном представлен академической элитой, условным deep state внутри консерваторов, и «новой колониальной элитой» – классом администраторов и управленцев, которые предоставляют свои услуги и доступ к «сети» в рамках работы по найму на крупные международные или заграничные структуры (государственное строительство в различных странах – от Македонии до Казахстана, корпорации в квазиколониях, работа с Китаем, Ближним Востоком и т.д.).

Разделение общества на классы философов, защитников и ремесленников, каким представлял себе построение идеального государства Платон, было доминирующей идеей Британской империи, оправдывающей классовую структуру английского общества. В основе лежала смесь английского консерватизма и шотландской политэкономии, основанная на идее «органического общества», воплощенного во врожденном неравенстве людей, сакральном значении традиций и важности социальной иерархии. Именно взаимодействие классов и понимание каждым из них своего места в обществе, подкрепленное верой в сакральное значение британской неписаной конституции, обеспечивали успешность британской политической и социальной системы.

Важно отметить, что «защитники», представляющие высший класс общества, не должны были обладать какими-либо специфическими профессиональными навыками, но именно это и было их преимуществом. Школы выпускали и продолжают выпускать «универсалов», которые обладают практически религиозным убеждением своего превосходства и готовы выполнять любое задание короны на любом участке планеты. Именно пренебрежение технократическими навыками было отличительной чертой учебной методологии английской частной школы.

Ненавязчивость доминирования гегемонии и ее отчетливое принятие в форме негласного согласия низших классов является ключевым моментом существования подобной жесткой классовой и иерархической структуры английского общества, которое в уменьшенном размере полностью отображается в рамках частной школы. Как удачно отметил кембриджский лингвист Джордж Уотсон, «англичане смотрят вниз с презрением, а вверх – с восхищением». И действительно, как в рамках британского общества, так и в пределах школы именно ясное понимание своего места в иерархии и эффективное функционирование и взаимодействие четко разграниченных классов обеспечивают устойчивость системы, внутри которой никто не думает о том, чтобы бросить ей вызов. Важнейшим достижением как империализма, так и построения британского общества в целом было не навязывание сверху, а получение согласия от тех, кем правят. В данном случае слова Маркса о том, что правящий класс также является и правящей интеллектуальной силой, актуальны как никогда.

Сегодня, как и во времена Британской империи, основная задача частной школы – не преподавание каких-либо особенных знаний и уж точно не предоставление практической информации, которая будет полезна ученикам для будущей карьеры, а тренировка их как членов определенной клики, одного целого. Представители других классов могут отдать своих детей в частные школы, только приложив невероятные усилия, и хотя они всё равно не будут частью элиты в полном смысле слова, их там научат патриотизму, командному духу, лидерским качествам и, что самое важное, специальным способам одеваться и говорить.

Методы обучения социальным навыкам, формирование идентичности, уверенности и самоуважения применяются для конструирования групповой сплоченности, которая является залогом выживаемости класса. Школа из учебного заведения превращается в дом, семью и родину и служит, по утверждению одного известного выпускника, «по праву матерью всех мужчин». Многие бывшие ученики частных школ признают, что именно школа стала их семьей.

В какой бы сфере не работали Old Boys, образование у них должно быть одинаковым. Представители духовенства, армии, политики и бизнеса – все учатся в одинаковых условиях в одних школах и обучаются быть джентльменами. Лишь позже они решают, в какую сферу податься. Таким образом, вне зависимости от сферы деятельности ученика школа создает консолидированный класс джентльменов. Существующая сеть выпускников в разных сферах обеспечивает их социальное и профессиональное продвижение. Выходя во взрослую жизнь, они продолжают контактировать практически исключительно с Old Boys, а также активно использовать доступ к «сети» в своих целях.

Ритуализм и практические навыки

Для создания сплоченного класса необходима четкая идеология и эзотерическая составляющая, которая превратила бы учебное заведение в сакральное место, а выпускников – в орденскую иерархическую структуру. Именно поэтому частные школы активно создавали мифы и внедряли в школьную жизнь целый комплекс символов и тотемов. Следует сказать о роли масонства в создании мифологии частных школ. Масонство было удобным для англичан с практической точки зрения, так как где бы ни был выпускник, он всегда знал, куда ему пойти, где его встретят и где он будет «в своей тарелке». Англичане использовали институт масонства с целью создания собственной мифологии, и это особенно касается британских школ и университетов. Например, множество тотемов, практика цветовой иерархизации, наименования домов, название позиций в школе, использование символики. Так масонство было адаптировано под нужды нового проекта.

Эффективность применения мифологии на примере школы дало свои плоды и в управлении империей. Британцы правили исходя из ритуалов, мифов, традиций и иррациональных убеждений, которые определяли их действия и которые очень редко имели что-то общее с открытыми политическими целями и стратегическим планированием. Можно утверждать, что социально-политический рационализм не является адекватным объяснением мотивов политики правящего класса Англии. Именно система тотемов, символов и ритуалов в некотором смысле заменяет рациональность, когда дело касается вызовов со стороны внешней среды. С целью оправдать мифологию школы была придумана уникальная система кодов и ритуалов, которые служили инструментами социального контроля внутри нового института. Например, униформы и медали империи были отражением школьных лет, и наоборот: название колоний, система иерархии внутри колониальных административных структур адаптировались под воспоминания о школьном прошлом.

Школа стала важнейшим аспектом не только для самих британцев, но и для местных правящих колониальных классов, которые стремительно срослись с их колониальными вожаками. С одной стороны, школы призваны выращивать «рационального джентльмена», с другой стороны, иррациональность практически всегда берет верх, когда ситуация, с которой сталкивается Old Boy, не знакома ему и не подвластна рациональному осмыслению. В таких случаях автоматически подключается привитая иррациональность, выраженная в системе ритуалов, символов и обычаев. Так, когда дело касалось имперской администрации, этот «школизм» был «ментальной гимнастикой», которая позволяла офицерам совладать с рядом проблем без обращения к специалистам. Корни подобного отношения уходят в иерархическую структуру в школах, в которой важным аспектом было надзирательство за младшими учениками. В школах культивировалась вера в то, что империя может быть управляема, как частная школа. Школьная атмосфера создавала уверенность в правильности всего британского.

Как писал один исследователь, частные школы устанавливали для учеников «язык жизни». Арабские страны могут служить отличным примером проявления данного феномена. Так, империализм на Ближнем Востоке очень часто принимал крайне причудливые формы. Определенный вид литературы романтизировал школьное прошлое и сравнивал частные школы с владениями империи в Аравии. Часто можно встретить сравнение школьных зеленых полей для крикета с девственными песками Аравийской пустыни. Постоянно сравнивались школьная жизнь и быт бедуинов.

Без сомнения, именно частная школа являлась основой мощи Британской империи. Ведь как еще можно организовать самую большую империю в мире, имея в наличии крайне небольшую группу людей, которые должны управлять 420 млн человек? Знаменитый Индийский офис насчитывал не более 1 тыс. активных офицеров. Слепая верность школе, ее устоям и традициям не покидала выпускника всю его дальнейшую жизнь. Империи были нужны прежде всего уверенные в себе функционеры, на которых можно положиться. Так, например, в 1919 году министерство по делам колоний перестало принимать людей для административных должностей в колониях по объявлениям. Вместо этого был запущен процесс рекрутирования кандидатов исключительно из числа предложенных учителями и директорами частных школ, а также преподавательским составом и руководством Оксфорда, Кембриджа и нескольких других университетов. Следовательно, практически сразу после введения этой меры всё руководство Британской империи представляло собой группу взаимосвязанных, классово близких людей, разделяющих одни ценности, имеющих одинаковые воспитание, манеры, привычки, внешний вид, акцент и мировоззрение.

Ни один англичанин не находил странным, что школьные годы предопределяли то, как будут организованы государственные структуры в самых отдаленных уголках планеты. Колониальные администраторы – выпускники частых школ создавали знакомые им государственные структуры, в точности копирующие устройство и организацию частной школы. Таким образом, приезжая в абсолютно неизвестную местность, Old Boys строили для себя комфортный микрокосм, позволяющий им быстро интегрироваться и защититься от внешних угроз.

Атлетизм и награды

Атлетизм является важнейшим фактором в воспитании образцового английского джентльмена. Ничто в наследии школ или их мифологии не является таким же важным, как история атлетизма и игры. Командный спорт, в особенности крикет и регби, превратились в метафору тех ценностей и практик, которых придерживается ученик частной школы. Игры становились шаблоном для жизни. Однако не стоит путать британский школьный атлетизм с культом спорта. Мифология корней Британской империи была создана для иллюстрации парадокса: если не особо волноваться о победе, ты, скорее всего, победишь. Главным аспектом в школьном атлетизме является именно дух соревнования как процесса участия в игре, а также получение награды.

Можно описать случай, наглядно иллюстрирующий привитое в школе отношение к призам. Однажды дом губернатора Кипра, сэра Ронаджа Сторза, спалила разъяренная толпа, обвинявшая его в симпатиях к Турции. В результате пожара Сторз потерял практически все ценности, включая коллекцию антиквариата, драгоценности, наряды и личные сбережения. Однако, как он отмечал, наиболее страшной для него утратой был приз за чтение поэм Гомера, выигранный им в школе Чартерхаус. С одной стороны, данный случай иллюстрирует важность доказательства достижения в рамках игры. С другой стороны, история Сторза показывает присущий высшей элите Британии инфантилизм и то, насколько важное место занимает в сознании выпускников школа – ее ритуалы, обычаи, ценности и правила. Заканчивая школу, Old Boy остается вечным школьником.

Моральность, религия, здоровье, классовое самосознание и спорт в британской частной школе развивались всегда вместе. Культ атлетизма имел мало общего с современным пониманием спортивных достижений, так как успех в индивидуальном спорте не имел значения: дело было в команде. Вера в моральное превосходство атлетов шло плечом к плечу с примечательным и специфическим британским убеждением, что честь и отвага гораздо важнее успеха, а игра важнее победы. Однако существует и обратная сторона слепой веры в собственное превосходство. Уверенность в том, что спортсмены из частных школ естественным образом становятся великолепными армейскими офицерами, стала причиной того, что во времена Первой мировой войны британский офицерский корпус показал себя крайне неэффективным и нес колоссальные потери в живой силе.

Идеальный джентльмен

Идеалом выпускника частной британской школы является джентльмен, воплощающий в себе так называемое мускульное христианство. Мускульное христианство в британской оболочке можно описать как жесткую, мужскую версию англиканства. Исследователь британских школ Алекс Рентон описывает случай, когда 13-летний ученик дает наставления новичку в школе. Прежде всего он советует не пытаться разговаривать слишком громко или дрожащим голосом, никогда не плакать и не проявлять эмоций, так как ни в коем случае нельзя показаться окружающим ребенком. Никогда не играть в каштаны, никогда не быть слишком настойчивым, так как это делает ученика уязвимым. Также важным было никогда не относиться с подлинным энтузиазмом к чему-либо, так как это делает ученика открытым к критике. Вести себя нужно обыденно, просто, не показывая, что ты можешь быть лучше, чем другие. Но самым важным было всегда держать осанку. Эти наставления, по сути, являются кодами, которые были приняты в детстве и перенесены выпускниками частных школ во взрослую жизнь.

Сами манеры, совмещенные с вежливостью и вкусом, являются доминирующей идеологией. На базе манер создан практически весь культурный консерватизм. Одновременно он является и доказательством эффективности коммерческого общества (ведь джентльмены друг друга не обманут). Данная идеологии абсолютно логично перешла и в школьную среду, в которой выращивание джентльмена, трудящегося на благо империи, стало основной задачей. Считается, что в любой ситуации самым страшным является потерять лицо, или «не соответствовать». Именно поэтому британская частная школа прививает своим ученикам прежде всего чувство необъятной уверенности в себе и в том, что по праву рождения англичанину позволено всё. Тем не менее часто хорошая «порода» и наличие манер, смешанные с феноменом экстремальной сдержанности в проявлении эмоций, приобретают причудливые формы.

Интересным кажется описанный случай из жизни одной частной школы. Парень в школе совершил самоубийство. Ответственный за общежитие преподаватель собрал весь дом и спросил у учеников, может ли кто-то из них подумать о причинах произошедшего. Молодой Дэвид Гор (лорд Харлеш), в будущем известный политик и дипломат, поднял руку и спросил: «Возможно ли, что в этом виновата еда, сэр?» Таким ответом Гор выразил свою максимальную «английскость» и принадлежность к классу. Он одновременно показал и то, что еда ужасна, и свое отношение к произошедшему в истинном английский духе, и отличные манеры, и знаменитый юмор, и английскую лицемерность.

Тотемы и атрибуты

Одним из примеров проявления своей принадлежности к классу является привилегия надевать школьный галстук. Ношение галстука свидетельствовало не только о том, что ритуал посвящения пройден. Галстук также означал наличие тесных связей дружбы, был символом отличия и принадлежности, обозначением классового единения. Школами прививалось и прививается убеждение: ношение школьного галстука означает, что мужчина должен прожить свою жизнь, неся символ своего юношества.

Даже такие самые незначительные аксессуары, как школьные пиджаки, бейджи, шарфы, запонки и так далее, несли с собой идеологию на протяжении всей жизни. Они подкрепляли всю ту мифологию, которая окружала выпускника школы во время его обучения и не оставляла его на протяжении всей дальнейшей жизни. Также следует указать на существование сложной иерархии цветов и атрибутов внутри школы, которые имеют безусловное значение и во «взрослой жизни». Манеры приобрели наполненную символами систему, в которой даже количество застегнутых пуговиц, цвет галстука, обувь, речь и жесты выпускника имели особое значение.

Ученики младших классов и старшеклассники-надзиратели носят разные галстуки, разного цвета рубашки и пиджаки. Живут в различных условиях, часто имеют доступ к различным благам в рамках школы. Однако общая система манер, касающихся применения символики, остается неизменной. Английское высшее общество уделяет огромное внимание манере одеваться и говорить. Интересным примером проявления «соответствия» и привитых в школьное время манер видится в случае, описывающим повседневное поведение майора Джеймса Кармайкл Мора. Мор служил британским политическим посланником в Кувейте с 1920 по 1929 год. Как известно, кувейтский климат отличается аномально высокими температурами. Однако это не мешало Мору каждый вечер на ужин наряжаться в шерстяной смокинг, даже когда он ужинал лишь в компании своей жены.

Языковой фактор, символизм и эмоциональность

Отсутствие эмоциональности является важнейшей характеристикой британского правящего класса, а также ключом к пониманию его других отличительных черт и проявлений. Так, следует отметить известную английскую двусмысленность и намеренное запутывание собеседника в дебрях английского языка. Никогда «правильный» выпускник частной школы не будет откровенен до конца и не скажет то, что он думает на самом деле. Он всегда оставляет место для маневра, и эта стратегия вырабатывается у него с первых дней жизни в школе как защитная реакция от издевок и унижений других учеников.

По мере роста и укрепления престижа и влияния школы развивали собственные речевые диалекты. Их понимание и использование было частью процесса инициации учеников в школьную жизнь. Изучение специфичных для школы слов и кодов было основной задачей каждого новичка. В случае если он не справляется с этой задачей, его ждут страшные испытания со стороны старших ребят. Такая информация, как цвета различных спортивных команд, была гораздо важнее, чем что угодно. Осваивание школьного сленга является другой обязанностью школьников. Этот сленг выпускники часто используют и во взрослой жизни в качестве быстрого и доступного социального фильтра, и классового идентификатора. Так, например, итонцы любят добавлять окончание er к существительным.

Первой задачей после попадания в частную школу является стирание «региональных лингвистических различий» и приобретение учеником определенной манеры разговаривать. Она подразумевает употребление определенных слов, отсутствующих в речи обычных людей, усложнение предложений, использование конструкций, усиливающих эмоциональную нагрузку (ведь эмоционально они это не способны сделать), тон, скорость речи, четкость произношения.

У британцев есть четкое убеждение, что они могут посетить или жить в любой из стран по праву, в то время как те, кто посещают Англию, являются приглашенными гостями. Именно это делает отношения между британцами и иностранцами изначально односторонними. Таким образом, школы представляют собой иерархические системы, в которых средства продвижения завязаны на подчинении, уважении и традиции, приверженности старшинству и коллективной морали. В данном случае слова «долг», «честь», «доблесть», «дисциплина», «спортивность» регулярно звучат из уст учителей и руководителей частных школ и постепенно превращаются в жизненную установку выпускников.

Университеты

Следует также упомянуть о роли университета как завершающей стадии формирования элиты. Важно понимать, что образовательная функция не является доминирующей в университете. Основной задачей престижных британских университетов является последующая социализация, укрепление и расширение сети Old Boys. Более того, престижные университеты копируют структуру школ. Общежития школ перетекают в университетские колледжи, в которых сохраняется та же иерархическая структура, наполненная своей собственной мифологией, ритуалами, традициями и тотемами. Соблюдение ритуалов для представителей элиты абсолютно необходимо. Следование традициям и обычаям университета, так же как в прошлом и школы, никогда не ставится под сомнение.

Попав в университет, Old Boy оказывается в знакомой ему среде, отличающейся лишь тем, что она населена не только учениками его школы, а служит местом обитания более широкой сети выпускников частных школ. Так, университет представляет собой следующий этап классовой консолидации и интеграции, в рамках которого кристаллизуется Old Boys Network.

Университет и его колледжи, обладая своей мифологией, символами и ритуалами, соблюдают ту же систему принципов, что и школа, в рамках которой манеры, атлетизм и уверенность в себе являются ключевыми достижениями. В рамках университета существует своя система студенческой иерархии. Представители высших классов общаются друг с другом, ходят в одни и те же места, посещают определенные клубы, сообщества (прежде всего клуб дебатов Union Society), занимаются теми же видами спорта (регби, гребля, конное поло, стендовая стрельба), имеют похожую манеру общения (Public School English) и практически одинаковый внешний вид.

Подобно школе, в университете существует и иерархия предметов. Так, изучение истории, философии, политики, классической филологии, теологии и других гуманитарных предметов является более престижным, чем такие предметы, как бизнес-менеджмент, маркетинг или экономика, чаще всего предпочитаемые иностранными студентами. Важным в подобной иерархии является отношение к учебе. Студент учится не тому, что ему необходимо для получения стабильной зарплаты и физического выживания в будущем, а тому, что соответствует его интересам и является общепринятым в рамках его класса.

Крупные компании и наиболее престижные организации предпочитают принимать на работу выпускников престижных школ, изучающих предметы, часто имеющие мало общего с необходимыми профессиональными навыками. Происходит это по нескольким причинам. С одной стороны, необходимо отметить, что экономика или математика, и в особенности менеджмент, маркетинг и так далее, не являются престижными в рамках устоявшихся обычаев внутри британской элиты. Основой образования в частных школах всегда были классическая филология, история, философия. Уже в конце XX века школы под давлением трендов начали делать больший упор на точные науки (в том числе и для того, чтобы выпускники были способны сдать вступительные экзамены в университеты). Однако и сегодня экономика и математика остаются преимущественно выбором иностранцев или действительно энтузиастов.

Прием на работу в крупнейшие компании теологов и историков скорее можно объяснить классовой солидарностью и знанием, что выбранный кандидат «соответствует» нормам и обычаям, характеризующим класс. Математики и представители технических профессий в большинстве своем ищут именно работу. Их беспокоит вопрос физического выживания, достойного и постоянного заработка. Что касается теологов, вряд ли можно сказать, что тот, кто четыре года изучал религию, надеется, что применение именно этих специфических знаний принесет ему какие-то значимые финансовые дивиденды. То, что студент выбрал изучение теологии, истории, философии и так далее, говорит о том, что для него работа остается игрой, что как раз определяет его функциональную многомерность, безразличность к вопросам физического выживания (за счет финансового обеспечения), наличие безграничной уверенности в себе (нужно быть действительно уверенным в себе, выбирая теологию и при этом надеясь на оплачиваемую карьеру). С другой стороны, сам факт того, что его не беспокоит социально приемлемая и гарантировано хорошо оплачиваемая работа, определенным образом его характеризует. Такие кандидаты естественно набираются на более высокие позиции.

Следует также учесть, что набирают таких кандидатов классово близкие люди, посещавшие те же школы. Что касается математиков, то в рамках Британии гораздо более престижным является работа в спецслужбах, нежели в крупных корпорациях. Естественно, математики и технари важны, но если внимательно посмотреть на верхушку основных корпораций и структур в Британии, то физиков и математиков там крайне мало.

Что касается русскоязычных студентов и учеников в рамках престижного британского образования, то их участь довольно плачевна. Подавляющее большинство из них не может найти себе место в рамках существующей системы. Для многих осознание того, что они даже теоретически не могут стать частью этого общества, несмотря на все шаги по укреплению и продвижению социального статуса (от школы до университета), приходит слишком поздно и становится следствием безрезультатных попыток проникнуть внутрь недоступных социальных слоев. Конечно, существует крайне небольшая прослойка русскоязычных студентов, которые посредством невероятного желания «соответствовать» становятся немного ближе к элите. Они копируют их акцент и внешний вид, имеют похожие манеры, занимаются тем же и стремятся быть «как они». Тем не менее максимальная позиция, которой может добиться такой студент, – это позиция «младшего товарища», который всегда останется русским.

В рамках университета русскоязычные студенты часто принимают свою участь и позицию и либо организуются в русскоязычные группы, которые существуют в качестве способа защиты от очевидно враждебной внешней среды, либо остаются блуждающими одиночками, которые пытаются – в большинстве случаев тщетно – интегрироваться в ряды англичан, либо изолируют себя от внешнего мира до самого выпуска. Стоит учесть, что если такой студент попадает в Оксфорд или Кембридж, это совсем не означает, что те, кто оказался там по праву рождения и статуса, должны его принимать. Просто они должны там быть, чтобы сохранять устоявшуюся структуру. Верхи всегда останутся верхами. А остальным всегда будут указывать их место, и предпосылок к каким-либо изменениям в этой системе, существующей много веков, не наблюдается.

Олег Яновский, выпускник Даремского университета (Великобритания) и МГИМО