На руинах Югославии – Часть V

Переход Боснии и Герцеговины (включая Республику Сербскую) под внешнее управление «мирового сообщества» было осуществлено под предлогом наведения в регионе порядка. Однако в действительности, хотя это и заморозило кровавый конфликт, ключевых проблем Боснии и Герцеговины не решило, а лишь открыло дорогу для развития коррупции и криминала. В то же время ситуация в регионе продолжает оставаться взрывоопасной. И в перспективе грозит обратиться новыми межнациональными и межрелигиозными столкновениями. Об этом рассказывает писатель, публицист, историк, военный эксперт и участник югославских войн 1990-х годов Олег Валецкий.

«Успехи» внешнего управления

С 1995-го по 2003 год Босния и Герцеговина находилась под фактической оккупацией натовских сил по поддержанию мира SFOR («Stabilization Force», до декабря 1996-го – «Implementation Force», IFOR) и под управлением Аппарата «Верховного представителя» («Office of the High Representative for Bosnia and Herzegovina», OHR), назначаемого «международным сообществом».

Однако именно в это время бывшая югославская республика превратилась не только в арену грязной борьбы различных политических группировок, но и стала полем для активной деятельности целого ряда ОПГ, тесно с этими группировками связанных. Об этом наглядно свидетельствуют происходившие тогда события.

Так в 1997 году произошел раскол правящей на тот момент в Республике Сербской (РС) «Сербской демократической партии» («Српска демократска Странка», СДС), основателем которой был первый Президент РС (1992-1996) Радован Караджич (с 1996-го по 2008 год ему удавалось успешно скрываться от международного трибунала в Гааге).

Руководство МВД РС предприняло попытку покончить в ходе полицейской операции со сторонниками Караджича – противниками нового президента РС Биляны Плавшич (1996-1998), также представлявшей СДС. Полиция располагала достаточными для этого основаниями и доказательствами нарушений ими закона.

В ответ на это в августе 1998 года перед собственным домом был расстрелян заместитель начальника полиции Сербского Сараево Срджан Кнежевич – главная опора Биляны Плавшич в этом регионе. В годы Боснийской войны (1992-1995) Кнежевич был боевым командиром интернационального отряда «Белые волки» («Бели вукови»), воевавшего на стороне сербов.

Полиция Республики Сербской во главе с другим участником боевых действий в Боснии 1992-1995 годов со стороны сербов, командиром бригады «Пантеры» («Специјалне бригаде Гарде “Пантери”») Любишей «Маузером» Савичем, по горячим следам арестовала организаторов и исполнителей убийства Кнежевича.

Это была группа бывших сотрудников МВД Республики Сербской, созданная по указанию министра внутренних дел РС Драгана Кийца для обеспечения защиты Радована Караджича, вынужденного после подписания в 1995 году Дейтонского договора уйти в отставку с поста президента РС.

Однако за эту группу неожиданно вступились тогдашний представитель ООН в Боснии и Герцеговине Элизабет Рен и офицер «Специальных международных полицейских сил» («International Police Task Force», IPTF), номинально входивших в состав миссии ООН UNMIBH («United Nations Mission in Bosnia and Herzegovina») в качестве компонента гражданской полиции, Джефри Бомонт.

Элизабет Рен выступила с официальным заявлением, в котором обвинила полицию Республики Сербской в противоправности действий. Это заявление было передано по всем телевизионным каналам Боснии и Герцеговины.

В итоге все члены группы, участвовавшие в подготовке и исполнении убийства Кнежевича, были освобождены из-под стражи, а затем и оправданны в суде.

При этом необходимо отметить, что судебная система Боснии и Герцеговины, в том числе и Республики Сербской, находилась под полным контролем «Высшего судебного и прокурорского совета» («Visoko sudsko i tužilačko vijeće BiH»), созданного «международным сообществом».

Состав этого Совета определялся исключительно благосклонностью представителей «международного сообщества». И именно этот Совет курировал кадровые назначения и перестановки в судебной системе Боснии и Герцеговины.

После вмешательства в это дело Элизабет Рен, IPTF навсегда запретила Любише «Маузеру» Савичу работать в органах внутренних дел РС. А затем, в июне 2000 года, он был убит.

До этого Любишу Савича уже пытались устранить в июле 1998 года, но неудачно – при установке радиоуправляемого взрывного устройства произошел самоподрыв, в результате которого пострадали бывшие военнослужащие 10-го диверсионного отряда Вооруженных сил Республики Сербской (Војска Републике Српске, ВРС) Стоян Максимович и Владимир Неретляк.

Согласно документам, переданным Международному трибуналу в Гааге службой государственной безопасности Сербии, после расформирования 10-го диверсионного отряда ВРС в июне 1996 года, его участники по прежнему подчинялись своему бывшему шефу – начальнику военной разведки Главного штаба Вооруженных сил Республики Сербской полковнику Петру Салапуре. Но действовали они уже в интересах службы госбезопасности Сербии.

В 2000 году руководитель общественной организации «Народни фронт» в Баня-Луке Драгомир Бабич опубликовал в журнале Stav официальный отчет агента ФБР Пола Грейди, который вёл расследование попытки убийства редактора газеты «Независне новине» Желько Копаню (в октябре 1999 года в результате взрыва автомобиля, в котором он находился, ему оторвало ноги).

Как выяснил Пол Грейди, в Республике Сербской действовало две «силовые» группировки. Одной из них, состоявшей главным образом из уволенных сотрудников МВД, руководил бывший министр внутренних дел РС Драган Кияц. В1997 году его сменила президент Республики Сербской Биляна Плавшич. Второй группировкой руководил бывший начальник военной безопасности ВРС Любиша Беара.

Покончено с ними было только после серии арестов, проведённых в Сербии, а также в Боснии и Герцеговине. За арестами этими стояло всё то же «международное сообщество». С того времени активность этих групп резко пошла на убыль.

После этого в Сербии были арестованы бывший президент Республики Сербской Радован Караджич (в июле 2008 года) и бывший командующий ВРС, генерал Ратко Младич (в мае 2011-го).

Караджич всё время скрывался в Белграде под именем Драгана Дабича, работая доктором альтернативной медицины.

Его арест вызвал у многих сербов шок, так как на Балканах такие вопросы традиционно решаются путем неких договоров между родней, коллегами и кумовьями. У Караджича положение в сербском обществе было очень стабильное, и его окружение было уверено в его неуязвимости.

Поэтому главное, что показал этот арест, – это что расстановка сил в сербской элите и властных структурах изменилась резко и кардинально.

Таким же шоком для сербов стал и арест в селе Лазарево под Зренянином генерала Ратко Младича, скрывавшегося там под именем Милорада Комадича.

Напомним, что с июля 2004-го по апрель 2012 года президентом Сербии был Борис Тадич, одновременно возглавлявший и сербскую «Демократическую партию» («Демократска странка», ДС), которая в то время формировала и правительство.

Эта партия, которую в 1994–2003 годах возглавлял Зоран Джинджич (в 1989 году основал ДС вместе с Воиславом Коштуницей, в 2001-2003 годах – премьер-министр Сербии), застреленный снайпером в марте 2003-го в холле дома сербского правительства, изначально занимала чисто «прозападную» позицию.

Кстати, напомним, что заместитель командира отряда спецназа МВД Сербии Звездан Йованович, которого обвинили в том, что именно он стрелял в Джинджича, сразу после ареста заявил, что убийство сербского премьер-министра имело целью остановить выдачу сербских патриотов Гаагскому трибуналу.

В этом контексте видится крайне маловероятным, что при правящей партии Джинджича-Тадича западные спецслужбы не знали, что Караджич и Младич всё время находились в Сербии.

Просто время их арестов было чётко продумано и приурочено к изменениям расстановки в сербской элите, в том числе и на политическом поле.

В то же время было бы странным думать, что внешнее управление решило ключевые проблемы Боснии и Герцеговины. В действительности оно их лишь ещё более усугубило.

Национальный «мир» и демократическая «благодать»

Ошибочно полагать, что международное управление Боснией и Герцеговиной стало залогом того, что в будущем в ней не повторяться межнациональные конфликты.

На самом деле, в сербской среде Республики Сербской и, в первую очередь, среди молодежи, в войне естественно не участвовавшей, продолжала доминировать националистическая психология, направленная против «бошняков» (боснийских сербов-мусульман).

Аналогичная ситуация складывалась как в среде боснийских мусульман, так и хорватов Боснии и Герцеговины. Причём сами же хорваты нередко куда более негативно относились к «бошнякам», нежели сербы.

Всё послевоенное время националистические настроения культивировались в Боснии и Герцеговине при активной поддержке политические кругов Белграда, Загреба, Баня-Луки, Мостара и Сараево.

В глаза бросалось поразительное безразличие к данным процессам западных дипломатов. При этом официальный Белград, поддерживая подобную политику в Боснии и Герцеговине, в самой Сербии этот же сербский национализм подавлял.

Между тем, было очевидно, что в случае возникновения социально-экономических проблем, они могут перерасти в межнациональные конфликты.

В Боснии и Герцеговине, пораженной коррупцией и безработицей, всё это было достаточно легко осуществимо. Тем более, что на руках у людей после войны осталось немало стрелкового оружия, в том числе автоматического.

При этом никакого мирного разграничения в Боснии и Герцеговине не произошло.

Например, небольшая часть города Сараево, сначала называвшаяся Сербской, а затем – Восточной, находившаяся на территории РС, вместе с тем продолжала оставаться частью города Сараево, в котором доминируют мусульмане.

Надеяться же на мирный выход этого Сербско-Восточного Сараево из Боснии и Герцеговины вместе с Республикой Сербской нереально, потому, что, по инициативе «международного сообщества», линия разграничения проложена прямо по улицам города, между домами.

Достаточно сложное положение сложилось и в Добое, находившемся в составе РС, где произошло 100-процентное возвращение «бошняцких» беженцев, так что на его окраинах они оказались в абсолютном большинстве.

Под Предором в РС находился большой поселок Козарац с абсолютным по численности «бошняцким» населением, который по своим размерам приближался к Предору.

О Сребренице, куда под давлением «международного сообщества» также произошло массовое возвращение «бошняков», можно и не вспоминать, ибо в ней боснийские мусульмане фактически вышли из-под контроля власти РС.

Соответственно выход РС из Боснии и Герцеговины, который мог бы произойти в случае кризиса финансовой системы, полностью зависящей от помощи «международного сообщества», привел бы к целому ряду вооруженных столкновений.

К тому же политические партии мусульман в Сараево, за исключением разве что «прокоммунистической» «Социал-демократической партии Боснии и Герцеговины» («Socijaldemokratska partija Bosne i Hercegovine», SDP) Златко Лагумджии, уже имели опыт по организации массовых беспорядков.

И не преминули бы, в случае экономического кризиса, использовать в своих интересах протестное движение в Сараево, что, собственно, и произошло в 2013 году.

Впрочем, подобные беспорядки, дестабилизирующие ситуацию, открывают широкое поле деятельности для боснийских сторонников «чистого ислама».

А столкновения на межнациональной почве между мусульманами и сербами, в случае попытки выхода РС из состава Боснии и Герцеговины, неизбежно вызовут вмешательство всех международных исламских сил в масштабах, куда больших, нежели мы наблюдали в 1992-1995 годах.

Это вмешательство потребует от Сербии политической и военной поддержки РС, ибо в противном случае это будет означать политическое самоубийство любой власти в Белграде.

Однако возникнет вопрос о том, насколько армия Сербии готова к подобному развитию событий, так как, в отличие от 1992-го, её силы раз в десять уступают силам и средствам, которыми располагала Югославская народная армия.

Текст под редакцией Дениса Кириллова

Продолжение следует…

Часть 1

Часть 2

Часть 3

Часть 4